У Оксаны Аксеновой двое детей. Старшему Олегу – 13, младшей дочери всего 4 годика. В прошлом учебном году на нее обрушился гнев матерей, чьих детей унижали, дразнили в школе по инициативе ее сына. Как справиться с таким и не потерять любви и уважения ребенка? Как без скандалов и жестких мер побороть агрессию чада ? Оксана и психолог, который помогал их семье, рассказали «КП » об этапах исправления.
ОТРИЦАНИЕ:
«Он говорил, что все шутки, я ему верила»
О том, что из-за Олега три человека ушли из нашей школы, я узнала в феврале. Мне позвонила мама одноклассника и начала кричать, что Олег организует травлю. Я, конечно, орала в ответ, что мой сын на такое неспособен.
Да и как было думать по-другому? Круглый отличник, любимчик учителей. Дома тоже все в порядке: достаток, любовь, забота.
Ладно, думаю, поговорю с сыном. Тот сделал честные глаза: «Мы просто общаемся, шутим!»
Дальше - больше. Меня вызвали в школу на стихийное собрание. Там настоящий скандал. Родители говорили, что мой сын с друзьями портили чью-то спортивную форму, выкидывали в окно учебники, унижали других, придумывали обидные прозвища, высмеивали манеру речи, внешний вид, походку - буквально все.
Конечно, я все отрицала. А как я могла признать, что мой сын моральный урод, у которого единственная радость в жизни унижать других?
А потом родители начали грозить заявлением в прокуратуру. Я попросила дать мне тайм-аут, чтобы разобраться в ситуации.
КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА
Если вам говорят, что ваш ребенок что-то натворил, выслушайте этого человека, - предлагает Елена Берненко , психолог, специалист по буллингу. - Не бывает дыма без огня. Скорее всего, он все преувеличивает, но Оксане следовало разобраться, а не кричать в трубку.
ГНЕВ:
«Я тебе покажу, как меня позорить!»
Я когда-то общалась с мамой мальчика, который перевелся из нашего класса в другую школу. Созвонились, та подтвердила: Олег травил ее ребенка.
Вот тогда дома начался скандал. Я орала на сына весь вечер. Понимаю, что кричать было глупо и неправильно. Но ничего не могла с собой поделать. Говорила что-то про свинство и неблагодарность. Олег кричал в ответ, запирался в комнате. Я разбила три тарелки. Сорвалась на мужа, сказала, что он не помогает мне. Потом напилась валерьянки. Не помню, как уснула. Было больно и стыдно.
КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА
Я вообще против того, чтобы на детей кричали. Это проявление эмоционального насилия. Да и не помогают крики, ребенок просто от вас отвернется. Оксане нужно было сразу поговорить по душам, найти к подростку подход.
ТОРГ:
«Хорошо, рецепт я найду сама!»
С утра попыталась поговорить с сыном на свежую голову. Объяснить, что все серьезно, может и до правоохранительных органов дело дойти.
Тогда Олег с неохотой признал, что бывало всякое:
Ну а что с ними было бы, если бы не я? Я, наоборот, помогал им влиться в жизнь. А то так и будут забитые ходить, как лохи.
Попыталась достучаться до его совести. А что если с его сестрой кто-то так же будет поступать?
Тем временем в родительском чате написали: классу нужен психолог, чтобы провел коллективный тренинг сначала для всех родителей, потом для детей.
Они нормальные вообще? Зачем это все? Есть жертва - у нее и психологическая травма. Вот пусть и ходит на тренинги.
Но другие родители продолжали давить и грозить органами опеки.
Ладно, думаю, психолог так психолог. Через знакомых нашла частного специалиста. От школьных все равно никакого толку.
КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА
Психолог - это основной помощник в решении проблемы травли. Школа, другие родители - это всего лишь подспорье. Оксана зря препиралась с родителями, тем самым она лишь подорвала свой авторитет.
ДЕПРЕССИЯ:
«Я никудышная»
Заставить подростка ходить к психологу, оказывается, очень сложно. Первый раз он взял деньги и никуда не пошел. Решился только после того, как на прием сходила я.
Понятия не имею, о чем они общались. Меня сразу предупредили: сына не расспрашивать. Захочет - сам расскажет. Вскоре на семейном ужине Олег произнес только одну фразу: «Мне нужно было чувствовать себя значимым».
Потом мы решили пойти на терапию с мужем. Нам психолог заявила чуть ли не с порога: «Травля возникает из-за проблем в семье». Я вспылила: вышла из кабинета и хлопнула дверью. Что за бред - обвинять во всем родителей? Потом все же вернулась: это же мне нужно.
Терапия заняла три месяца. Сначала очень стеснялась того, что мы с мужем ходим к психологу. Когда подруги что-то заподозрили, придумывала тысячу нелепых отговорок. Рыдала ночами, думала, что я все делаю не так. Не смогла создать семью, воспитать ребенка… Короче, отчаяние полнейшее.
КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА
Отказываясь от услуг специалиста и стесняясь их, Оксана лишь продемонстрировала собственную незрелость. Отсюда же и самобичевание.
ДОШЛО:
«Мы рано записали его во взрослые»
Стали прорабатывать с психологом слабые места в семье. Оказалось, с рождением дочки мы слишком увлеклись ее воспитанием, а Олега будто бы бросили. Мы думали, что он уже вырос и ему не нужна наша опека. Это была самая большая наша ошибка.
Стали больше времени проводить всей семьей. Летом вместе съездили в отпуск, все вернулись довольные. Иногда даже казалось, что Олег снова стал маленьким и ему нравится, когда мы его обнимаем, заботимся о нем…
Сын стал мягче, появилось желание помочь мне с младшей, мы стали обсуждать планы на новый учебный год и даже выбрали спортивную секцию - баскетбол. Кто бы мог подумать! Оказывается, он давно об этом мечтал, а мы с мужем не замечали.
дочь Ева, 13 лет, синдром расстройства аутистического спектра (РАС)
В интернете продолжают обсуждать случай , произошедший с сестрой Натальи Водяновой Оксаной. С нами подобная ситуация произошла три года назад. Моя дочка училась в специальной школе для детей с расстройством аутистического спектра. Социальный педагог организовала экскурсию в океанариум «Рио» на Дмитровке. Она заранее договорилась с администрацией, согласовала даты. В одном из финальных разговоров с океанариумом педагог обмолвилась, что дети с особенностями развития - аутисты. Руководство отреагировало очень резко - такие дети будут отпугивать посетителей. Услышав какие-то доводы педагога, школе предложили другой вариант - детей можно привести, но только в санитарный день, когда в океанариуме больше никого не будет. Узнав, что поход к рыбкам, которого дети так долго ждали, отменяется, я решила донести эту информацию до широкой общественности.
Новость осветили в СМИ, руководство океанариума пыталось оправдаться. Они якобы думали исключительно о детях: если будет поменьше людей, они будут комфортнее себя чувствовать. Потом, конечно, океанариум вынужден был принести извинения директору школы и предложил бесплатную экскурсию в любой удобный день, но отказались уже мы. К тому времени другие музеи и организации обратили внимание на детей и сами рассылали приглашения. Тогда об этой ситуации тоже много говорили. Но история позабылась.
Я не удивлюсь, если сейчас этот виток обсуждений истории Оксаны Водяновой схлынет и снова что-то подобное произойдет уже в другом городе. Такие ситуации происходят постоянно, но не хватает ресурсов или известности, чтобы донести информацию до людей. Многие родители готовы мириться с таким отношением. Они лишний раз просто не идут с ребенком в общественное место, чтобы не обострять ситуацию.
Воспитывая ребенка-аутиста, ты ежедневно сталкиваешься с непониманием. В свое время районный психиатр в присутствии дочки и глядя мне в глаза, спросила, не хочу ли я отказаться от этого? Я не поняла и переспросила, от чего я, простите, должна отказываться. «От ребенка, живите своей жизнью. Вам пенсию на ребенка платят копейки, а если его отдать, то государство будет на него перечислять в два раза больше и вам тратиться не придется».
Были сложности с общественным транспортом. У детей свои особенности - они могут бубнить себе под нос, покачиваться из стороны в сторону, болтать ногами. Казалось бы, никому не мешает. Но каждый норовит сделать замечание, что ты плохо воспитываешь ребенка. Тут же начинаешь оправдываться, объяснять ситуацию. В единичных случаях в ответ услышишь извинения, чаще - советы, что лучше таких детей возить отдельно, на машине.
Моя девочка без физических отклонений и поражений мозга. Ева тянется к обществу, любит массовые мероприятия, ходить в кино и театр. Мы смягчили ее поведение, и сейчас она ведет себя адекватнее многих детей без особенностей развития.
Единственное, чего удалось добиться от наших министерств, это признания проблемы: люди с аутизмом есть - и с ними нужно заниматься. Теперь необходим второй шаг - начать взаимодействовать с такими людьми. Угрожать законом о недопустимости дискриминации инвалидов нет смысла. Лучше бы оказали поддержку, чтобы аутисты могли развиваться и учиться жить независимо, тогда и люди изменят свое отношение. Нам нужен пряник, а не кнут.
дочь Ника, 8 лет, синдром Дауна
Мы живем без права на ошибку. Если обычный ребенок начнет капризничать, про него скажут: нет настроения. А если особенный ребенок начинает себя так вести, сразу говорят: «Ну даун, что с него взять-то. Больной ребенок». Приходится держать себя в тонусе: просчитывать шаги, предугадывать ситуации и думать о том, что может пойти не так.
Когда рождается ребенок с синдромом Дауна, это можно сравнить с серьезной аварией. Нужно заново учиться жить. Вначале стыдно и больно, но через несколько лет тебе становится пофиг на косые взгляды. Когда Ника пошла в детсад для детей с нарушениями зрения, воспитательницы первое время были в диком ужасе и рвали на себе волосы. Они кричали, что не выдержат и не знают, что делать с моим ребенком. Оказалось, что проблемы были смешные. К примеру, все дети уносят за собой тарелку после еды, а Ника не могла это делать. За восемь лет атмосфера в обществе улучшилась. Детей хотя бы стали забирать из роддома. Раньше было 98% отказа от детей с синдромом Дауна, теперь в два раза меньше.
Общество ничего не знает про детей с особенностями развития, некоторые до сих пор подозревают, что это передается воздушно-капельным путем, а родители таких детей - наркоманы, алкоголики и грешники. Это предрассудки и страхи, которые потом выливаются в неадекватное отношение.
Знакомая пожаловалось, что на нее с сыном пялятся в метро. Оказывается, что симпатичный восьмилетний мальчик, хорошо одетый, с удовольствием облизывал поручень. Чему удивляться, что все пялятся?
Про принятие закона о запрете дискриминации инвалидов не знала. Нас это никак не коснется, и жизнь от этого не улучшится. Не в законах дело, а в общественном сознании. Пока вид ребенка-инвалида будет вызывать неприязнь или удивление, проблема останется.
сын Тимур, 10 лет, атипичный аутизм
Сын не говорил до четырех лет. Все считали его невежливым, когда он молча куда-то заходил. Сразу упреки: «Почему ты не вежливый мальчик и не здороваешься? Как тебе не стыдно!» Я «в теме» аутизма и знаю маленькие хитрости, которые помогают ребенку преодолевать трудности. В метро мы ездим в наушниках, которые спасают ребенка от шума и обилия взрослых.
Тимур к его возрасту неплохо адаптирован. Он учится в школе, где занимаются с аутистами. Бывало, что прохожие высказывались, как надо воспитывать ребенка. Не все люди способны понять, что это не плоды плохого воспитания, а у ребенка по-другому работает мозг. Я реагировала на такие высказывания по-разному. Когда начинают кричать, хочется сделать тоже самое. Я мама - и сложно сдерживать эмоции. Мне ужасно обидно и больно за ребенка. Ведь он все слышит и понимает.
Один из 68 рождающихся детей - с синдромом расстройства аутистического спектра. Ежегодно эта цифра увеличивается на 10–17%. Причины неизвестны, избежать этого нельзя. Мы должны максимально адаптировать среду и общество к таким детям. В платные центры развития - очереди. Ребенок не начинает вовремя ходить на занятия, и его развитие останавливается. Нужна сеть разветвленных реабилитационных центров, которые бы занимались диагностикой и оказывали раннюю помощь детям. Центры развития для аутистов обучают правильному поведению. Занятия проходят в маленьких группах, затем их начинают вывозить на какие-то мероприятия - в театры, музеи, на концерты. Это полезная тренировка для реальных ситуаций. Я не считаю, что если ребенка обидели в каком-то месте, то нужно непременно идти туда снова и что-то доказывать. Если его не хотят принимать, то это сложно изменить.
Про закон о дискриминации инвалидов не слышала, хотя мы постоянно собираем круглые столы, обсуждаем права детей-инвалидов. Для того чтобы закон исполнялся, подписи на бумаге маловато. Сомневаюсь, что что-то изменится.
дочь Василиса, 7 месяцев, синдром Дауна
У меня двое мальчишек, а в этом году родилась долгожданная дочка - Василиса.
Мы пришли в больницу вставать на учет. Врач заявила, что не возьмет нас: «Воспитывайте уродов сами, я не буду брать на себя ответственность, своих проблем хватает». Ходили к главврачу, но они пожимали плечами - это решение участкового врача. Куда-то выше идти не пытались. С тремя детьми сложно, не до этого. Ходим в платную поликлинику, где относятся очень хорошо и даже делают скидки, лишь бы мы регулярно наблюдались.
Я все еще пытаюсь свыкнуться с мыслью, что у нас малышка с синдромом Дауна. Поначалу плакала, боялась рассказать родным, что дочка болеет. Все опасения зря, Василису очень любят. Я не прячу дочку, у маленьких детей разница в развитии не так заметна. Говорят, что проблемы начинаются позже. Теперь я сознательно всем рассказываю, что у меня особенный ребенок. Все сразу спрашивают, знала ли я во время беременности про синдром Дауна. Да, я знала об этом и все равно оставила ребенка!
дочь Ксюша, 16 лет, детский церебральный паралич (ДЦП) и врожденная аномалия в развитии позвоночника
Говорят, что в других странах нет дискриминации. Это неправда. Грубое отношение можно встретить везде. Недавно мы ездили в языковой лагерь на Мальту. Уже на месте выяснилось, что ничего для инвалидов не приспособлено, хотя на сайте была другая информация. Отдых превратился в мучение. Водитель отказывался везти в автобусе, потому что Ксюша передвигалась на электромопеде, который заменял ей коляску. Нам устроили скандал, вызвали полицию. Мне сейчас стыдно об этом говорить, но я тогда подошла к водителю и плюнула ему в лицо. Иногда я слишком импульсивно реагирую на боль дочери.
Ксюше, можно сказать, повезло: она красивая девочка и своим внешним видом никого не пугает. Никто ее не гнобит и не обзывает. Порой окружающие просто ее не замечают. Худшая дискриминация - равнодушие. Сверстники, одноклассники относятся к Ксюше, как к мебели, не хотят с ней дружить, сознательно избегают. У дочери много увлечений, она активная, но проблема общения все равно остается.
В обществе отношение за последний год стало лучше. Раньше нам дверь не могли открыть или придержать, а в сейчас люди сами предлагают помощь - посадить Ксюшу в машину, поднять по лестнице. Все благодаря Паралимпийским играм, российские спортсмены своими победами подняли статус людей с инвалидностью. Хотя порядки оставляют желать лучшего. В Москве обращались в службу сопровождения инвалидов в метро. Они помогают только детям до 14 лет, весом до 40 кг. В помощи отказали. Отсутствие доступной среды в стране - это тоже своего рода дискриминация.
сын Ян, 18 лет, детский церебральный паралич, инвалид-колясочник
Сын передвигается только на коляске. Неприятных случаев было много. Три года назад мы летели на лечение в Польшу транзитом через Москву, столкнулись с хамским поведением сотрудников «Аэрофлота». Когда ты летишь с пересадками, подразумевается, что у тебя автоматическая регистрация на транзитный рейс.
В Москве у меня было плохое предчувствие, и я решила проверить, не забыли ли про нас. Администратор сказала, что мы чуть было не опоздали и последние на регистрацию. Я уточнила, какие у нас места и нет ли возможности посадить возле окошка. В ответ я услышала хамство: «У вас одно место в хвосте самолете, другое в начале». У меня паника, начала объяснять, что мы не можем лететь раздельно, сыну нужна помощь. В ответ я услышала: «Не хотите - не летите». Ко мне подошел сопровождающий, попытался успокоить и пообещал, что поговорит со стюардессой и решим проблему прямо в самолете. Я была в растерянности, почти плакала. Ко мне подошел начальник смены, он все слышал и сразу предложил написать жалобу. На борту подошла стюардесса, которая была уже в курсе ситуации, принесла извинения от лица компании и сказала, что наши билеты поменяли на бизнес-класс. Пожалуй, единственный случай с положительным результатом.
Постоянные проблемы с парковочными местами для инвалидов. Их много, но заняты они не по делу - и никто за этим не следит. Люди не уступают место, хотя у меня на лобовом стекле специальный знак инвалида. Пока не увидят, как я вытаскиваю инвалидную коляску и помогаю Яну пересесть - не верят. Однажды мужчина урвал место прямо из-под носа, пока я разворачивалась на машине. Вежливо попросила его освободить место, объяснила, что коляску удобнее доставать здесь (парковка для инвалидов шире). Но он ничего не хотел слушать и кричал: он первый успел, значит, место его. Я подошла к охранникам торгового центра, спросила, почему я не могу встать на законное место, но реакции не последовало. Они за этим не обязаны следить. В Европе это отслеживают полицейские и выписывают штрафы. У нас всем плевать.
О феномене забытых в раскалённой машине детей
"Подзащитный был необъятен, хорошо за 300 фунтов, но горе и стыд перевешивали и тянули его к земле. Он сгорбился на жёстком деревянном кресле, в котором едва помещался, и тихо всхлипывал, заливая слезами салфетку за салфеткой и нервно дёргая ногой под столом. В первом ряду наблюдающих за процессом сидела его онемевшая жена и с отсутствующим взглядом теребила обручальное кольцо на пальце.
Комната напоминала склеп. Свидетели говорили тихо и рассказывали о событиях настолько болезненных, что многие из них теряли над собой контроль. Медсестра, описывавшая поведение подзащитного, когда того доставила в больницу полиция, плакала. Он был почти кататоник, вспоминала она, с зажмуренными глазами и раскачивающимся взад и вперёд телом, запертый от мира своей неописуемой душевной мукой. Долгое время он молчал, пока медсестра не села рядом и не взяла его за руку. Тогда он заговорил - сказал, что не хочет никаких транквилизаторов и не заслужил избавление от этой боли. Он хотел прочувствовать её всю, до капли, а потом умереть.
Штат Вирджиния судил его за непреднамеренное убийство (manslaughter). Факты никем не оспаривались. 49-летний Майлз Харрисон был милейшим человеком, порядочным бизнесменом и заботливым, ответственным отцом - до того дня прошлым летом, когда, замотанный проблемами на работе и отвечая на бесконечные телефонные звонки сотрудником и клиентов, он забыл отвезти своего сына Чейза в садик. Малыш, пристёгнутый ремнями к детскому сиденью, медленно испёкся в раскалённой жарким июльским солнцем машине.
Страшная, необъяснимая ошибка, которой невозможно найти оправдание. Но являлась ли она преступлением? Ответ на этот вопрос должен был дать судья.
В какой-то момент, во время перерыва, Харрисон неуверенно поднялся на ноги, повернулся, чтобы покинуть зал заседаний, и увидел, в первый раз, что за его позором наблюдали другие люди. Огромный мужчина опустил глаза и качнулся; кто-то поддержал его. Хватая ртом воздух, он вдруг выкрикнул странным, причитающим фальцетом: «Мой бедный мальчик!»
Группа детей из соседней школы пришла в суд на запланированную экскурсию. Учительница явно не ожидала такого . Буквально через несколько минут ошарашенный детей торопливо вывели из зала.
Процесс продолжался три дня. И все три дня на одном из последних рядов сидели две женщины, потратившие много часов, чтобы доехать до Вирджинии. В отличие от большинства присутствующих, они не были ни родственницами, ни друзьями, ни сотрудницами обвиняемого.
«...нижняя часть тела была красной или красно-сиреневой...»
Когда обвинитель зачитывал самые страшные, невыносимые показания - свидетельство патологоанатома - женщины на заднем ряду прижимались друг к другу.
«...зелёные пятна в области живота... поражение внутренних органов... оползающая кожа... внутрення температура достигает 108 градусов Фаренгейта к моменту смерти...»
Мэри - та, что постарше и понижа - задрожала. Лин - моложе, выше, с длинными золотистыми волосами - притянула её к себе, обняла. Они долго сидели так, склонив головы, держась за руки.
Когда процесс закончился, Лин Балфур и Мэри Паркс тихо покинули зал, не привлекая ничьего внимания. Они не хотели присутствовать на этом суде, но чувствовали себя обязанными - перед подсудимым и в огромной степени перед самими собой.
Это было по меньшей мере необычно: в одной комнате собралось три человека, объединённые одним и тем же страшным эпизодом в биографии - все трое случайно убили своих детей. Убили одинаково, необъяснимо и очень "современно".
Официально это называется "смерть от гипертермии". Перегрев. Когда это случается с маленькими детьми, детали чаще всего очень похожи: во всех отношениях любящий и внимательный родитель в один прекрасный день оказывается занят, или чем-то отвлечён, или расстроен, или запутан какими-то изменениями в расписании, и просто... забывает ребёнка в машине. Это случается в Соединённых Штатах примерно 15-25 раз в год, где-то между поздней весной и ранней осенью. Сезон на носу.
Ещё пару десятилетий назад это происходило довольно редко. Но в начале 90-х эксперты по автобезопасности объявили, что подушки безопасности(airbags) могут убить детей и предложили переставить детские креслица на заднее сиденье. Потом, ради ещё большей безопасности самых маленьких пассажиров, родителям начали рекомендовать поворачивать детские сиденья лицом назад. И если мало кто мог тогда предположить страшные последствия уменьшения «видимости» ребёнка для родителей, то... кто обвинит их в этом? Ну кто способен забыть собственного ребёнка в машине?
Как выяснилось, богатые люди могут. И бедные. И средний класс. Родители всех возрастов и национальностей. Матери забывают детей также часто, как и отцы. Это случается с хронически рассеянными людьми и с фанатически организованными, с выпускниками университетов и с едва-грамотными. За последние десять лет это случилось с зубным врачом, с почтальоном, с социальным работником, с полицейским, с бухгалтером, с солдатом, с помошником адвоката, с электриком, с протестантским священником и со студентом ешивы. Это случилось с медсестрой, со строителем, с заместителем директора школы, с психологом, с профессором колледжа и с изготовителем пиццы. Да, и с педиатром. И с тем, кто «делает ракеты».
В прошлом году это произошло три раза за один день - худший день худшего года для страшного явления, которое не собирается никуда исчезать.
Факты слегка разнятся, но один страшный момент присутствует всегда - момент, когда родитель осознаёт, что он сделал, причём иногда после телефонного звонка от няни или супруга/супруги. За этим следует панический рывок к машине. Там их ожидает худшее - худшее в мире.
У каждого случая свой жуткий «росчерк». Один отец запарковал машину рядом с карнавалом. Когда он обнаружил тело своего сына, рядом весело заливались гармошки. Другой отец захотел покончить со своими мучениями и попытался вырвать у полицейского пистолет. Несколько человек - включая Мэри Паркс - приехали в детский садик, чтобы забрать ребёнка, которого они якобы привезли туда утром, так и не заметив труп на заднем сиденьи.
В Теннесси одному бизнесмену придётся жить вот с чем: три раза в его машине сработал аларм-детектор. Ребёнок так бился, что машина начинала гудеть. И три раза папа выглядывал в окно, смотрел на раскалённую как бройлер парковку, не видел никого рядом с машиной и выключал сигнал ремоутом через стекло. После чего спокойно продолжал работу.
Возможно, никакой другой акт человеческого безрассудства не бросает такой вызов общественным представлениям о преступлении, наказании, правосудии и милосердии. Согласно статистике, в 40% подобных случаев полиция рассматривает факты и принимает решение не возбуждать уголовное дело, постановив, что смерть ребёнка была несчастным случаем, и что страшная «ошибка» памяти уже вынесла забывчивому родителю пожизненный приговор вины и боли, намного превосходящий любой возможный приговор суда или присяжных.
Но в 60% случаев прокурор, рассмотрев практически идентичные факты через призму того же же законодательства, решает, что «небрежность» привела к столь чудовищным последствиям, что её в данном случае можно классифицировать как преступление и преследовать по всей строгости закона.
Так уж случилось, что всего за пять дней до того, как Майлз Харрисон забыл своего сына в машине на парковке своей компании по перевозке бизнес-офисов, очень похожий случай произошёл в паре сотен миль к юго-востоку, в том же штате. Устав после долгого рабочего дня, электрик по имени Эндрю Калпеппер забрал сынишку у родителей, приехал с ним домой, зашёл в дом и... напрочь забыл, что оставил мальчика в машине. Эндрю свалился на диван и уснул. Ребёнок умер.
Харрисона привлекли к суду. Калпеппера - нет. В обоих случаях решение об уголовном преследовании принимал всего один человек. Просто это были разные люди."
Это часть статьи американского журналиста Джина Вайнгартена, которая была опубликована в журнале Вашингтон Пост. Один из главных героев - печально известный Майлз Харрисон, забывший в машине мальчика, усыновлённого из России.
Оригинал взят у
УЗИ выявило явное увеличение всех внутренних органов, а также отсутствие ручек, которые не совершенно не развиваются.
Получив результаты, врач гневно убеждала родителей отказаться от ребенка. “Это тяжкая ноша на всю вашу оставшуюся жизнь, не будьте альтруистами, еще родите здоровое дитя! Зачем вам ТАКИЕ проблемы? Представляете сколько денег нужно будет отдать за лекарства? И выкладываться на это придется до конца дней этого ребенка!”
Олеся ревела навзрыд, а Женя со всей силы стискивал край стола. “Согласитесь на искусственные роды, и мучения все закончатся, так и не начавшись!”, – гневно убеждала врач. “Нет!” Олеся на секунду опешила, услышав такой грозный Женькин крик. “Мы не станем прерывать беременность!” И она кивнула в согласии… “Хорошо, это будет ваш груз”, – врач протянула бланк, – “Заполните и распишитесь. Мы вас уведомили о последствиях. Дальше без претензий к больнице”.
Началось самое ужасное время – долгие месяцы томительного ожидания. Олеся почти не отходила от окна, все наблюдала за детишками в песочнице. “Наш сынок так и не сможет подержать в ручках мяч… или обнять любимую девочку… или просто сделать клубочек снега… он ничего не сможет…”. – размышляла она.
Женька же отгонял эти мысли делом, сам сделал кроватку для ребенка, мягкой тканью обил все острые углы, попрятал острые предметы, накупил книжек и подался в их изучение.
Настал тот день, за окном мороз, а внутри обычной квартиры, коих сотни, настал переломный день для одной маленькой семьи – у Олеси отошли воды.
Женька мгновенно повез жену в роддом, врачи спровадили его за дверь, а он так хотел постоять рядом с ней, держа её за руку.
Женька вышел на улицу, стряхнул снег с лавочки и сел в ожидании чуда, молясь богу так искренне, как он только мог.
Через 3 часа в родовой раздался оглушительный младенческий крик. Маленький комочек положили на грудь Олеси… она сразу посмотрела на ручки – целы! Ручки целы!!!
Врач вышла на улицу, Евгений тотчас подбежал к ней. “Ну как там, как Олеся, ребенок?!”.
Врач с улыбкой на лице выпалила “Девочка! Полностью здоровая, руки, ноги целы, все отлично!”
“Целая, здоровая”, – слова будто эхом отдавались по всем закоулкам женькиной души.
Позже на УЗИ уже станет ясно, что Наденька действительно полноценный ребенок, без каких-либо отклонений.
А вот у Олеси обнаружилась очень большая фиброма, Видимо ее врачи и увидели. Женщину сразу же прооперировали, все женские органы пришлось удалить, зато сама Олеся осталась жива.
Поглаживая крохотные волосики Надюши, Олеся с ужасом подумала о том, что с ней было бы, если бы они в тот день послушали врача и убили бы малышку…