Жены декабристов кто написал. Интересные факты о женах декабристов

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье.
Не пропадёт ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье!

Пушкин написал эти строки своему лицейскому другу, Ивану Пущину, как своего рода послание всем декабристам. Этот факт известен многим, но мало кто знает, что бумажку со стихами передала адресату через тюремную решётку Александра Муравьёва, одна из тех святых женщин, кого принято называть «жёнами декабристов». Кто же они такие - жёны декабристов, интересные фактыо них мы узнаем из этой небольшой статьи.

Как всё начиналось

Выражение «жена декабриста» давно стало именем нарицательным. Так говорят о женщине, которая ради мужа готова идти (и идёт) на огромные жертвы, бытовые неудобства, кардинально меняет свою устоявшуюся жизнь. Люди, используя это выражение, мало знают о настоящих жёнах декабристов и том человеческом подвиге, который они совершили.

Известно, что декабристы вышли на Сенатскую площадь в декабре 1825 года. Их целью было свержение существующего монархического строя. Восстание потерпело сокрушительное поражение, после чего некоторые из зачинщиков были казнены, а большинство отправлены на каторжные работы в сибирских рудниках.

Важно отметить, что большая часть декабристов принадлежала к высшему российскому обществу. Это были, как правило, молодые офицеры, дворяне, отпрыски богатейших семей империи. Под стать им были и жёны: графини, княгини, аристократки «высокой пробы». Когда их мужей осудили на каторгу, Император издал указ, разрешающий жёнам получить лёгкий развод со своими мужьями, государственным преступниками. Но большинство из них отказались это сделать. Более того, некоторые пожелали поехать за своими мужьями в ссылку!

Начало гражданского подвига

Чтобы понять всё величие их поступка, нужно знать хотя бы некоторые важные подробности. Например, царь издал специальный указ, касающийся жён и близких родственников ссыльных декабристов. Он, в частности, предусматривал, что последовавшие за ссыльными будут:

• Лишены всех прежних социальных прав и привилегий.
• У них забирали все имущественные и наследственные права.
• Им выдавались только мизерные средства на жизнь, да и за них женщин обязали отчитываться перед начальством рудников.
• Свидания с мужьями им разрешали только в присутствии тюремного офицера и только дважды в неделю.
• Дети, рождённые жёнами декабристов, должны были считаться обычными казёнными крестьянами.

Это не полный перечень ограничений, но уже этих пунктов достаточно, чтобы оценить всю глубину их человеческого подвига.

Не все жёны декабристов последовали за своими мужьями, да это и понятно. Некоторые не смогли выдержать осуждения ближайших родственников, отвернувшихся от «смутьянов», другие не захотели ломать жизнь своим детям. Те, кто уезжали, уже имея детей, оставляли их на попечение своих близких, понимая, что вряд ли увидятся с ними в этой жизни. Считается, что всего жён декабристов было 11 человек, хотя, вероятнее всего, таких отважных женщин оказалось больше.

Примеры из жизни декабристских жён

Первой из них уехала в Сибирь Екатерина Трубецкая. Нужно подчеркнуть, что в те времена поездка туда была равносильна отправке на край света, в ужасную глушь, беспросветность бытия. Письма из ссылки в Петербург шли по 2 месяца в одну сторону! Добравшись через три месяца до Иркутска, графиня Трубецкая поехала дальше, к месту ссылки мужа, по этапу, вместе с уголовниками.

Трубецкая смогла увидеть мужа только через полгода после своего отъезда из столицы. Увидев его в кандалах, среди других каторжан, она потеряла сознание.

Вместе с ней была и Мария (Марина) Волконская, самая молодая из всех жён-декабристок. Дочь героя Отечественной войны, генерала Раевского, внучка Ломоносова, стала посреди Благодатского рудника на колени, поцеловала кандалы мужа, а потом и его самого…

Волконская и Трубецкая долго были вместе: питались зачастую чёрным хлебом и квасом, помогали мужьям, как только могли. Трубецкая пошила из своих тёплых башмаков шапочку, защищавшую голову мужа от падения кусков руды. Сама впоследствии отморозила ноги.

Через некоторое время их мужей перевели в Читу. Здесь же оказались некоторые другие жёны. Власти позволили им послабление в том смысле, что велели построить небольшие деревянные дома для женщин. Улицу, где они располагались, ещё долгое время называли Дамской.

В тюрьме Читы декабристам было, мягко говоря, несладко. Но всё же, здесь, в отличие от рудника, можно было выжить. В маленьком сибирском городке жёны декабристов жили дружной семьёй. Им приходилось много писать, ведь самим декабристам переписка была запрещена, и женщины отправляли письма, написанные под диктовку, родным, друзьям, знакомым.

Они учили грамоте крестьянских детей, а сами перенимали у крестьянок премудрости быта. Ведь многие из дам никогда даже не готовили, за них в прошлой жизни это делала прислуга. Также декабристки занимались шитьём, вязанием. Впоследствии, когда власти послабили условия содержания, некоторые из женщин воспитывали родившихся в ссылке детей.

Не все из этих героических женщин уехали в Сибирь за мужьями. Например, Полина Гебль венчалась уже здесь, последовав за женихом, и стала Анненковой. Тюремное начальство позволило жениху снять в церкви кандалы, а после церемонии охранники отвели его в камеру.

Настоящим авторитетом среди дам слыла жена Никиты Муравьёва, Александра. Она умерла первой среди декабристок в возрасте 28 лет. Случилось это уже на Петровском заводе, куда ссыльных отправили после Читинской тюрьмы. В день её смерти Никита полностью поседел.

Жёны декабристов демонстрируют нам интересные факты, свидетельствующие о невероятной силе человеческого духа! Уже два века они являются примером преданности, верности, умения отдавать себя в жертву во имя любви. Из 11 женщин только 8 дожили до царской амнистии 1856 года, только у пяти из них к тому времени рядом ещё были живые мужья. В городе Тобольске этим удивительным, святым женщинам установлен памятник.

Это только красиво звучит – «подвиг», а в чем его истинная подоплека? Что стоит за словами «героизм», «мужество»? Какие причины послужили отправной точкой для совершения поступка, о котором не смогут забыть никогда все последующие поколения?

После неудачного восстания декабристов на Сенатской площади в 1825 году более сотни из них было отправлено в Сибирь. За ними последовали матери, сестры. И 11 жен:

• все пережили и возвратились домой вместе с мужьями – Анненкова П., Волконская М., Фонвизина Н.;
• после ссылки отправились с мужьями на Кавказ – Нарышкина Е. и Розен А.;
• стали вдовами – Давыдова А., Ёнтальцева А., Юшневская М.;
• нашли успокоение в сибирской земле – Ивашева К., Муравьева А., Трубецкая Е.

Дочери русской элиты и совсем не богатые – Ёнтальцева, Давыдова и француженка Гебль Анненкова – они все были близкими родственниками государственных преступников. Поэтому:

• их лишили титулов и имущества;
• ограничили в правах – переписке и свободном передвижении;
• приравнивали детей, рожденных ими в ссылке, к казенным крестьянам;
• не разрешали вернуться, даже если мужья умирали в Сибири.

Как на протяжении долгих лет, изо дня в день не впасть в отчаянье, не потерять надежду, оставаться любящим и любимым Человеком? Ведь за эффектными названиями – боль, невыплаканные слезы, кровь, болезни и смерти.

Жены декабристов. Екатерина Трубецкая, она была первой

Богатая и известная семья Лаваль. Балы, приемы, на которых бывал и сам император; обеды на 600 персон, но и литературные, музыкальные вечера, постановки спектаклей. В этом дом были вхожи Вяземский и Жуковский, Карамзин и Пушкин. Огромная библиотека и произведения искусства – полотна знаменитых мастеров и скульптуры, вазы, посуда – украшали его.

Екатерина Трубецкая. Через все преграды – к любимому

Екатерина Ивановна получила блестящее образование, училась и за границей. Пожалуй, единственная из всех родственников декабристов, она знала о тайной деятельности мужа. Горячо просила не идти на такие жертвы. Так как была человеком необыкновенной доброты, не одобряла насильственные методы борьбы.

Она выехала в Сибирь за Трубецким на второй день после его отправки. Сотни дней в жесточайших морозах, немыслимых условиях. Не выдержал и сбежал домой секретарь, посланный ее родителями, чтобы поддержать и помочь ей в пути. Пять тяжких месяцев пробыла Екатерина в Иркутске, не поддаваясь на провокации и уговоры губернатора вернуться. Собиралась пройти далекий путь нога в ногу с каторжниками. И только через два года встретилась с Сергеем Петровичем в Благодатском руднике.

Вместе с Марией Волконской она жила в ледяной хибаре, носила дрова и воду, топила печь. И вдруг через дыру в заборе – ее Князь, в кандалах, оборванной одежде, заросший и тощий. Обморок…

Да разве можно было представить себе когда-то, что русский офицер, награжденный царем всевозможными почестями и наградами, участник войны с Наполеоном, окажется в таких условиях?! Но это было куда лучше смертной казни, к которой сначала был приговорен Трубецкой. Жив, значит, была надежда.

Екатерина Трубецкая. Сиюминутный порыв благородства или всепобеждающее чувство

Екатерина Ивановна писала мужу даже в Петропавловскую крепость: «…чувствую, что не смогу жить без тебя». Поэтому, не задумываясь, поехала за ним. А ее мать и отец поддержали необычный поступок дочери. Потому что понимали – она готова на все. Там, в Сибири она стирала и штопала одежду, делилась всем, чем могла, с его друзьями по несчастью. Отдала все свои теплые вещи. Не роптала, не сетовала на судьбу, когда обморозила ноги. Радовалась каждой минуточке наедине с любимым.

До Сибири – 9 лет вместе, как один счастливый день. Только одно омрачало – не было детей. А после того, как декабристов перевели в Читу, у Трубецких родилась Александра, потом еще восемь детей. И еще один подвиг Екатерины Ивановны – стойко перенесла смерть пятерых. Скучать и тосковать было некогда. Воспитывала своих и пятерых приемных детей, готовила их к прекрасному будущему – преподавала музыку и литературу, иностранные языки.

Она получала из дома лекарства и раздавала всем нуждающимся, помогала всем, кто обращался к ней за помощью – бедняка и больным, странникам. Когда в 54 года Трубецкая умерла от рака, за ее гробом шли и простые крестьяне, и губернатор. А главное, что любимый, ради которого она совершила подвиг, никогда ее не забыл. Следуя ее завещанию, он покинул ссылку, когда разрешили. Но, бывая в Москве, Сергей Петрович не хотел заводить новых знакомств, так никогда больше и не женился.

Жены декабристов. Мария Волконская, она была самой молодой

19 лет, а судьбой уже уготована роль героини. Это о ней, еще девчонке, написал А.С. Пушкин: «…женщина необыкновенная». Правнучка М. Ломоносова, дочка генерала-героя Раевского, она стала женой 37-летнего Сергея Михайловича незадолго до восстания декабристов.

Жертвенный подвиг Марии Волконской

Он часто бывал у них в гостях. Обаятельная, прекрасно образованная, Мария заставила затрепетать сердце этого закаленного в сражениях человека. Волконский – генерал. Как и ее отец, герой войны 1812 года. Но некрасивый, немолодой, любитель кутежей, дуэлей, повеса и вольнодумец. Он влюбился в нее, ее чудесный голос.

На балу в честь помолвки на ней от свечи загорелось платье. Дурной знак? О нем вспомнят через некоторое время. Три месяца вместе, рождение сына. А через пять дней – арест мужа. Многие близкие не верили, что Волконская поедет за ним на край света по собственному желанию. Она преклонялась перед представителями существующей власти. А тут – бунтовщики, посмевшие посягнуть на нее!

Но, когда узнала, что ждет князя, ни минуты не раздумывала. Сразу начала действовать, для того чтобы воссоединится с мужем. Хотя ее родные считали, что все это – влияние прочитанных книг и происки семьи Волконского. Но только не возвышенное чувство – любовь.

Благодаря матери Сергея его не повесили – вымолила каторгу. Но маленький сын, которого не разрешили брать с собой? Мария оставила его у свекрови. Для себя в дорогу купила шубу, сапоги и туфли, а мужу – припасов на три тысячи рублей. Не выдержали слуги – горничных выслали за неблаговидные поступки. Она выстояла наперекор всему – умрет в Петербурге ее Николенька, рожденная в Сибири дочь.

Жертвы, жертвы… Во имя чего?

Жены декабристов. Тысячи верст по пути каторжан и вместе с ними

Даже отец, с чьего благословения она вышла замуж, советовал ей отказаться от князя, угрожая проклятием. Она была непреклонна. Пурга, немыслимое бездорожье. Обгоняя время, летел экипаж Волконской. Она не тратила ни секунды даже на еду – все на ходу, позволила себе только две ночевки, главное – быстрее.

Откуда эта по существу еще девочка черпала мужество? Долг, совесть гнали ее вперед. Не растерялась Мария Николаевна, увидев мужа. Став на колени, целовала его оковы. Не слушала ничьих запретов, когда могла облегчить участь несчастных – проникала к ним в рудник, готовила и носила еду. Поселилась, когда позволили, в тюремной камере Волконского. Забыв о своем аристократическом прошлом, она помогала всем вокруг, давала деньги (не только политическим). Уже на поселении в Иркутске создала в своем доме музыкальный и литературный салон, который, как и салон М. Трубецкой, положил начало особому костяку общества этого края – сибирской интеллигенции.

Мария родила в ссылке детей – сына и дочь, которых безумно любила. Именно для сына оставила свои записки-воспоминания. Прочитав их, Некрасов напишет поэму «Русские женщины». Пусть не любовь руководила поступками этой женщины, а сострадание. Но ее терпение и преданность помогали выстоять всем.

Жены декабристов. Прасковья Анненкова, самая романтическая история любви

Она родилась в Лотарингии, в семье офицера-роялиста. Ее решительный и волевой характер проявился еще в детстве. Когда отец погиб в Испании, она в девять лет, не побоявшись, обратилась к Наполеону с просьбой помочь ей, сироте. И спасла тем самым себя и мать. Когда же низвергнули императора, Полина узнала, что такое бедность не понаслышке.

Прасковья Анненкова . Крутые повороты судьбы

Как интересно все совпало в ее жизни! Когда-то сама вдруг заявила: «Выйду замуж только за русского». Вокруг все только посмеялись. Но, зарабатывая шитьем, она получила приглашение от русского торгового дома. И покинула Францию. Как будто бы предчувствовала, что впереди – не только тяжело выстраданное личное счастье, но и испытания, которые превратят ее в героиню.

Девушка устроилась работать продавщицей в магазин. Кто знал, что его соседство с домом Анненковых сблизит такие разные доли?! Именно здесь Полина познакомилась с молодым красавцем-офицером. Статный и голубоглазый, добрый и щедрый Иван – единственный наследник богатейшего рода. Но Полина понимала – она ему не пара. Не желая идти против воли родни графа, она дважды отказывалась от тайного венчания. Но подарила ему дочь. Анненков стал «преступником». 20 лет каторги – есть от чего впасть в уныние.

Пока Полина металась в поисках того, кто помог бы облегчить участь возлюбленного, готовила ему побег, Иван в тюремной камере чуть не покончил с собой. Узнав об этом, она ночью, по страшному крошеву Невы добралась до Петропавловской крепости. Руки в крови, разодранные обледеневшей веревкой, по которой Гёбль спускалась в лодку. Промокшая насквозь. Но все это неважно – добралась, значит, ничто не остановит. Подкупила охрану. Как?! Разрешение на встречу мог дать только Николай I, да и то жене или родственникам!

Прасковья Анненкова. Все во имя любимого

Встретились. Она отдала ему одно из привезенных с собой колец. Второе осталось у нее. Обещала, что приедет за ним – и два кольца воссоединяться. Потом Ивана отправили по этапу. Она написала письмо императору. Не помогло. Тогда Полина нашла способ, как увидеться с Николаем I. Она молила о снисхождении. Не жена, но мать ребенка Анненкова. И император разрешил ей последовать за возлюбленным.

Ямщики отказывались ехать. Она твердила магическое: «На водку». И мчалась, обгоняя фельдъегерей. Анненковы венчались в Чите. Полина стала Прасковьей Егоровной, Гёбль – Анненковой. Это спасло его от смерти.

Ей так же трудно было, как и остальным женщинам. Но француженка, практически не знавшая русского языка, прошедшая свою суровую школу жизни, была более подготовлена к решению бытовых проблем. Прасковья учила жен декабристов готовить, вести домашнее хозяйство. Совершила подвиг и материнский – 18 раз рожала! Выжили только шестеро детей.

Простая и всегда жизнерадостная женщина хлебосольно принимала в своем доме гостей, среди которых был даже знаменитый А. Дюма. Судьба Анненковых для многих стала прообразом идеальных чувств. Так, А. Дюма создал «Учителя фехтования». А. Н. Толстой – пьесу «Полина Гёбль», режиссер В. Мотыль поведал миру об этой чистой и возвышенной любви в кинофильме «Звезда пленительного счастья».

Я хотела, чтобы вы увидели их молодыми..

Такими, когда они принимали свое судьбоносное решение.. Их и их мужей..

…следуя за своими мужьями и продолжая супружескую с ними связь, они естественно сделаются причастными к их судьбе и потеряют прежнее звание, то есть будут уже признаваемы не иначе, как женами ссыльно-каторжных …» (Из предписания иркутскому гражданскому губернатору).

До 14 декабря 1825 г. были женаты 23 декабриста. После приговора и исполнения казни остались вдовами жены декабристов К. Рылеева и И. Поливанова, умершего в сентябре 1826 г.

11 жен последовали за своими мужьями в Сибирь, а вместе с ними еще 7 женщин: матери и сестры сосланных декабристов.

Почти все уехавшие женщины оставляли в России детей - Волконская оставила сына, Александра Муравьева - четверых, а Александра Давыдова - аж шестерых детей, пристроив их к родственникам.

Вот имена женщин, последовавших за своими мужьями, сосланными на каторжные работы в Сибирь:

Прасковья Егоровна Анненкова (Полина Гебль), Мария Николаевна Волконская,

Александра Ивановна Давыдова, Александра Васильевна Ентальцева,

Камилла Петровна Ивашева, Александра Григорьевна Муравьева,

Елизавета Петровна Нарышкина, Анна Васильевна Розен, Екатерина Ивановна Трубецкая,

Наталья Дмитриевна Фонвизина, Мария Казимировна Юшневская .

Это были очень разные женщины: по своему социальному положению и по возрасту, по характеру и по уровню образования… Но объединяло их одно: они пожертвовали всем ради того, чтобы быть рядом с мужьями в годы испытаний.

Тюрьму, каторгу и ссылку пережили только 8 из них. После указа об амнистии декабристов 28 августа 1856 года вместе с мужьями вернулись только пятеро (М. Волконская, П. Анненкова, Е. Нарышкина, А. Розен, Н. Фонвизина ).

Трое вернулись из Сибири вдовами (М. Юшневская, А. Ентальцева, А. Давыдова ).

А. Муравьева, К. Ивашева, Е. Трубецкая умерли и похоронены в Сибири.

Мария Николаевна Волконская (1805-1863)

П. Соколов "Портрет княгини М. Волконской с сыном Николаем"

ПОД ССЫЛКАМИ - БОЛЬШИЕ СТАТЬИ О НИХ!

Она была самой молодой из жен декабристов. Родилась в семье генерала Н. Раевского, героя Отечественной войны 1812 г. По линии матери - правнучка М.В. Ломоносова.

Получила домашнее образование, свободно говорила на французском и английском языках, играла на фортепьяно и пела, обладала прекрасным голосом.

С 1817 г. с семьей Раевских дружил Пушкин, особенно дружеские отношения у них были во время южной ссылки Пушкина, он посвятил несколько своих стихотворений Марии Раевской: «Редеет облаков летучая гряда…» (1820); «Таврида» 1822); «Ненастный день потух…» (1824); «Буря» (Ты видел деву на скале…).

Ее пением и обаянием был очарован и князь Сергей Волконский. Он часто стал бывать в их доме и, наконец, решился сделать предложение Марии, но через отца и в письменной форме - и через него же получил согласие. А дочери отец сказал: «Кто ж тебя торопит? У вас будет время подружиться.. Князь прекрасный человек …”

В конце 1825 года Мария жила в имении родителей, ожидая ребенка, и не знала о событиях на Сенатской площади, вообще ничего не знала о его участии в тайном обществе. 2 января у них родился сын Николай, а 7 января Волконский был арестован. Его арест, а также арест ее братьев, Александра и Николая, и арест ее дяди Василия Львовича Давыдова от Марии долго скрывали.

В 1825 году Марии Николаевне Волконской исполнилось 20 лет.

П. Соколов "Портрет С. Волконского"

Оправившись после родов, она поехала в Петербург, чтобы увидеться с мужем, но для этого ей понадобилось обращение к императору Николаю I, что она и сделала. А после оглашения приговора декабристам она сразу же приняла решение следовать за мужем. Ее отговаривали все родные, отец даже согласен был на ее развод с Волконским, но все было тщетно: Мария впервые ослушалась отца. А когда ее спросили, уверена ли она, что возвратится, она ответила: «Я и не желаю возвращаться, разве лишь с Сергеем, но, Бога ради, не говорите этого моему отцу».

Когда Мария с разрешением на выезд в Сибирь пришла к отцу, он в гневе сказал ей: «Я тебя прокляну, если ты через год не вернешься «… И только в 1829 году, перед смертью, он назвал свою любимую дочь “самой удивительной женщиной, которую когда-либо знал”.

22 декабря 1826 г. княгиня Волконская выезжает к мужу в Сибирь. По пути она останавливается в Москве у родственницы Зинаиды Волконской, которая устраивает вечер в честь нее. На этом вечере присутствовал Пушкин.

…Первое свидание с С. Волконским, который находился в Благодатском руднике, произошло на виду у всех. Мария встала на колени перед мужем и поцеловала его кандалы…

Вместе с Е. Трубецкой она поселилась в крестьянском доме. Они помогали своим мужьям, а также другим декабристам всем, чем только могли: готовили им пищу, чинили белье, поддерживали связь с родственниками, писали письма. Их очень уважали местные жители, они умели создать вокруг себя атмосферу доброжелательности, уюта, их поведение отличалось полным отсутствием аристократического высокомерия. Они помогали деньгами и одеждой даже беглым разбойникам, которые, будучи пойманными, не выдали их.

Все, что получали декабристы от родственников, распределялось поровну между всеми, они жили там одной семьей.

1828-1829 годы были для Марии Волконской годами потерь: умирает их сын Николай, отец, генерал Раевский, а также новорожденная дочь Софья. Но в 1829 г. с каторжников снимают кандалы, их переводят в Петровский завод, где они получают разрешение поселиться вместе с мужьями в тюрьме. Укаждого была своя комната, которую они старались украсить как можно более по-домашнему.

Комната Волконских в Петровском заводе

А еще через некоторое время всем семейным декабристам разрешили поселиться вне тюрьмы, и жизнь их постепенно стала налаживаться. У них рождаются дети: Михаил и Нелли. В 1835 г. Николай I освобождает Волконского от каторжных работ, и семья уезжает на поселение в село Урик, недалеко от Иркутска. Когда их сын Михаил поступил в гимназию, она вместе с детьми поселяется в Иркутске, а через год приезжает и Сергей Волконский. Их дом становится первым салоном в городе, где проводятся музыкальные и литературные вечера, собирается интеллектуальная гостиная.

Даггеротипы декабристов здесь -

В год коронования Александра II приходит известие об амнистии декабристов. Из 120 человек возвращаются только 15… В их числе семья Волконских. Их сыну Михаилу возвращен княжеский титул.

Но Мария уже тяжело больна. Несмотря на проведенное за границей лечение, в 1863 г. она умерла. Сергей Волконский пережил ее на 2 года. Его похоронили, согласно завещанию, в ногах у жены в селе Воронки под Черниговом…

Екатерина Ивановна Трубецкая (1800-1854)

Н. Бестужев "Портрет Екатерины Трубецкой"

«Двумя главными центрами, около которых группировались иркутские декабристы, были семьи Трубецких и Волконских, так как они имели средства жить шире, и обе хозяйки — Трубецкая и Волконская своим умом и образованием, а Трубецкая — и своею необыкновенною сердечностью , были как бы созданы, чтобы сплотить всех товарищей в одну дружескую колонию…», - так писал Н.А. Белоголовый, современник и друг некоторых декабристов, врач по профессии, автор мемуаров.

Екатерина Ивановна Трубецкая, урожденная Лаваль, - дочь французского эмигранта, члена Главного правления училищ, позднее — управляющего 3-й экспедицией особой канцелярии Министерства иностранных дел. Мать ее - из очень богатой семьи. Екатерина (как и ее две сестры) получила прекрасное образование, подолгу жила в Европе.

Семья Лавалей была известна в Петербурге не только богатством, но и своим культурным уровнем: Лавали собрали большую художественную коллекцию - полотна Рубенса, Рембрандта, античные мраморные статуи, греческие вазы, коллекцию египетских древностей, фарфоровую посуду с вензелями, домашнюю библиотеку размером в 5 тысяч книг… В их доме устраивались великолепные балы, дипломатические приемы, ставились спектакли, проводились праздники, литературные и музыкальные вечера с участием известных артистов, изысканные обеды до 600 человек. Здесь перебывал весь петербургский свет во главе с императором Александром I, здесь читали свои сочинения Карамзин, Жуковский, Грибоедов, Вяземский, Пушкин…

Екатерина была невысокой, полноватой и обаятельной резвушкой с прекрасным голосом. С князем Сергеем Петровичем Трубецким познакомилась в Париже, Трубецкой был на десять лет ее старше, он был знатен, богат, умен, образован, прошел войну с Наполеоном и дослужился до полковника. Одно обстоятельство омрачало этот счастливый брак: у них не было детей.

Екатерина знала об участии мужа в тайном обществе, при ней открыто велись разговоры о необходимости переустройства общества. Но для нее был неприемлем террор и насильственные действия, она говорила Муравьеву-Апостолу: «Ради бога, подумайте о том, что вы делаете, вы погубите нас и сложите свои головы на плахе».

Она первая из жен декабристов добилась разрешения отправиться за мужем в ссылку.

«Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя. Я все готова снести с тобою, не буду жалеть ни о чем, когда буду с тобой вместе.
Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими. Одно меня может радовать: тебя видеть, делить твое горе и все минуты жизни своей тебе посвящать. Меня будущее иногда беспокоит на твой счет. Иногда страшусь, чтоб тяжкая твоя участь не показалась тебе свыше сил твоих… Мне же, друг мой, все будет легко переносить с тобою вместе, и чувствую, ежедневно сильнее чувствую, что как бы худо нам ни было, от глубины души буду жребий свой благословлять, если буду я с тобою» (Из письма Екатерины Трубецкой мужу в Петропавловскую крепость, декабрь, 1825 г.).

На следующий же день после отправки Трубецкого на каторгу выехала в Сибирь и она. Ее родители, в отличие от Волконских, поддержали ее. Отец даже отправил с ней своего секретаря, но тот не выдержал суровой дороги и, добравшись уже до Красноярска, вернулся обратно в Петербург, а потом вообще покинул Россию

В сентябре 1826 г. она прибыла в Иркутск, а мужа уже с партией ссыльных отправили в Нерчинские рудники, о чем она не знала. В Иркутске Трубецкая провела 5 месяцев, все это время губернатор Цейдлер, по предписанию из Петербурга, уговаривал её вернуться назад. Однако Екатерина Ивановна оставалась твердой в своём решении. Через некоторое время туда же прибыла и Мария Волконская.

Только в феврале 1827 г. состоялась встреча Екатерины и Сергея Трубецких в Благодатском руднике.

Дом Трубецкой и Волконской в Благодатском руднике

Вместе с Марией Волконской за 3 рубля 50 копеек они поселились в покосившейся хибаре со слюдяными окнами и дымящей печкой. «Ляжешь головой к стене - ноги упираются в двери. Проснешься утром зимним - волосы примерзли к бревнам - между венцами ледяные щели «. Через щель в тюремном заборе Екатерина Трубецкая увидела своего князя, в кандалах, худого и осунувшегося, заросшего бородой, в оборванном тулупчике - и упала в обморок.

Первые месяцы в Благодатском руднике были самыми тяжелыми для них. Каково было выросшей в роскоши во дворце женщине самой топить печку, носить воду, стирать белье, готовить еду, штопать одежду мужу. Она отдала заключенным все свои теплые вещи, а сама ходила в истрепанных башмаках и обморозила ноги.

Из мемуаров декабриста Е.П. Оболенского: «Прибытие этих двух высоких женщин, русских по сердцу, высоких по характеру, благодетельно подействовало на нас всех; с их прибытием у нас составилась семья. Общие чувства обратились к ним, и их первою заботою были мы же. С их прибытием и связь наша с родными и близкими сердцу получила то начало, которое потом уже не прекращалось, по их родственной почтительности доставлять родным те известия, которые могли их утешить при совершенной неизвестности о нашей участи.

Но как исчислять все то, чем мы им обязаны в продолжение стольких лет, которые ими были посвящены попечению о своих мужьях, а вместе с ними и об нас?

Как не вспомнить и импровизированные блюда, которые приносились нам в нашу казарму Благодатского рудника - плоды трудов княгинь Трубецкой и Волконской, в которых их теоретическое знание кухонного искусства было подчинено совершенному неведению применения теории к практике. Но мы были в восторге, и нам все казалось таким вкусным, что едва ли хлеб, недопеченный княгиней Трубецкой, не показался бы нам вкуснее лучшего произведения первого петербургского булочника».

В сентябре 1827 г. декабристов перевели в Читу, где условия значительно облегчились. Для жен декабристов выстроили целую улицу деревянных домиков и назвали ее Дамской. А в 1829 г. декабристам разрешили снять кандалы.

В Чите у Трубецких появился первый ребенок: дочь Александра. И это было настоящим чудом после 9 лет бездетного брака. А затем дети у них стали появляться один за другим. В конце 1839 г. по отбытии срока каторги Трубецкой вышел на поселение в маленькое бурятское село Оёк Иркутской губернии. Там князь Трубецкой начал заниматься сельским хозяйством, познакомился с крестьянами и их бытом, стал заниматься садоводством, охотой, вел дневник наблюдений за птицами и природными явлениями и даже участвовал в разработке золотоносных приисков. А Екатерина Ивановна воспитывала детей, обучала их грамоте, языкам, музыке, пению.

В 1845 году семье Трубецких разрешили поселиться в Иркутске. Дом помогла купить графиня Лаваль, мать Трубецкой.

Дом Трубецких в Иркутске

Всего в Сибири у них родилось 9 детей, но пятеро из них умерли в малолетнем возрасте, в живых осталось три дочери - Александра, Елизавета и Зинаида и сын Иван. В семье Трубецких воспитывались также сын политического ссыльного Кучевского, две дочери декабриста Михаила Кюхельбекера. Всем хватало места в этом гостеприимном доме. В период проживания в Иркутске декабристы так описывали Екатерину Ивановну: «В простом платье, с большим вышитым белым воротником, широкая коса уложена корзинкой вокруг высокой черепаховой гребенки, спереди, с обеих сторон спускаются длинные, завитые локоны, лучистые глаза, искрящиеся умом, сияющие добром и божьей правдой».

Всем обездоленным в Иркутске был известен дом Трубецких. Екатерина Ивановна всегда оказывала помощь бедным крестьянам, не жалела пожертвований для церкви. Все окрестное население шло к ней за лекарствами, которые она получала из Петербурга и раздавала больным. Многие современники называли Екатерину Ивановну олицетворением неистощимой доброты, удивительным сочетанием тонкого ума и доброго сердца.

До амнистии Екатерина Трубецкая не дожила 2 года: она умерла 14 октября 1854 г. от рака легких. На ее похороны пришел весь город - от бедноты до генерал-губернатора Восточной Сибири. Ее похоронили в ограде Знаменского монастыря рядом с умершими детьми.

Князь очень горевал о жене, перестал бывать в обществе и даже не хотел уезжать из Иркутска после амнистии. Но его уговорили сделать это ради сына, которому было всего 13 лет и которому надо было дать хорошее образование. Перед отъездом он долго рыдал на могиле жены.

Анна Васильевна Розен (1797-1883)

Ее отец, В.Ф. Малиновский, был первым директором Царскосельского лицея. Лицеисты с большим уважением и любовью относились к Малиновскому, ценя его ум и доброту.

Анна получила хорошее образование, знала иностранные языки (английский и французский), много читала. С будущим мужем Андреем Евгеньевичем Розеном она познакомилась через своего брата Ивана - они оба были офицерами и участвовали в Итальянском походе.

Брак Розенов был очень счастливым, отличавшимся взаимопониманием, нежностью, родством интересов и взглядов на жизнь.

Декабрист Андрей Евгеньевич Розен

Он не состоял в тайном обществе, но накануне восстания был приглашен на совещание к Рылееву и князю Оболенскому, которые просили его в день новой присяги императора привести на Сенатскую площадь как можно больше войск. В ночь на 14 декабря Андрей Розен рассказал жене о готовящемся восстании, в котором он будет принимать участие. Во время восстания он не выполнил приказ усмирять восставших.

Его арестовали 22 декабря 1825 г. и заключили в Петропавловскую крепость, он был приговорен к 10 годам каторжных работ. Позже срок был сокращен до 6 лет. Провожать мужа на каторгу Анна Васильевна Розен пришла с сыном, которому было 6 недель от роду. Она хотела немедленно ехать за ним в Сибирь, но он сам попросил ее о том, чтобы она побыла с сыном хотя бы до тех пор, когда он начнет ходить и говорить. Когда мальчик немного подрос, его забрала на воспитание родная сестра Анны Васильевны, Мария, и в 1830 г. Анна отправилась в Сибирь, сначала в Петровский завод, где у них родился сын Кондратий (названный в честь Рылеева), а в 1832 г. на поселение в Курган. По пути из Читы в Курган у них родился третий сын, Василий.

Дом декабриста Розена в Кургане (современное фото). Сейчас здесь Школа искусств

В Кургане уже жили другие декабристы: первым поселился декабрист И.Ф. Фохт, проживший здесь двенадцать лет, затем В.Н. Лихарев, М.А. Назимов и др. Розены сначала жили на квартире, а потом купили дом с большим садом. «Мало садов, мало тени и зелени», - сказал он после прибытия в Курган.

Здесь Андрей Евгеньевич занялся сельским хозяйством, а также начал писать мемуары «Записки декабриста», которые считают самыми достоверными и полными материалами об истории декабризма.

В 1870 г. в Лейпциге были изданы «Записки декабриста». Этот труд А.Е. Розена опубликовап Н.Некрасов.

Анна Васильевна воспитывала детей, занималась медициной. Они выписывали из Петербурга много литературы, в том числе и медицинской. В Кургане семья прожила 5 лет, в 1837 г. группу декабристов отправили рядовыми в действующую армию на Кавказ. Среди них отправился туда и А.Е. Розен с семьей.

После амнистии 1856 г. семья Розена живет на Украине, Андрей Евгеньевич занимается общественной работой. Почти 60 лет эта счастливая семья жила в мире и согласии, несмотря на выпавшие им превратности судьбы, и умерли они почти вместе, с разницей в 4 месяца.

Прасковья Егоровна Анненкова (1800-1876)

Портрет работы П.Ф. Соколова. 1825г

Н. Бестужев "Портрет Прасковьи Анненковой" 1836г

Родилась в Лотарингии, в замке Шампиньи (Франция). В девичестве Жанетта Полина Гебль. Ее отец был наполеоновским офицером, награждён орденом Почётного легиона.

Она приехала в Москву в 1823 г. на работу в качестве модистки торговой фирмы «Дюманси». Магазин фирмы «Дюманси» часто посещала А.И. Анненкова, ее всегда сопровождал сын, Иван Анненков, в то время блестящий офицер и красавец. Молодые люди сразу заметили друг друга, вспыхнула любовь. Анненков был единственный наследник громадного состояния, и Полина прекрасно понимала, что его мать никогда не даст согласия на неравный брак. Несмотря на это, Анненков предлагал ей обвенчаться тайно, но Полина не дала на это согласия. 19 декабря 1825 года И. А. Анненков был арестован (он был членом Северного общества), отправлен в Выборгскую, а затем в Петропавловскую крепость. На следствии вёл себя достойно. Осуждён по II разряду и приговорён к 20 годам каторжных работ, позднее срок сократили до 15 лет.

И. А. Анненков. Портрет работы Бестужева. Читинский острог. 1828г

Всё это время Полина находилась в Москве. Она знала о событиях в Петербурге, переживала, но она была беременна и скоро должна была родить. Сразу же после рождения дочери она едет в Петербург и ищет возможности встретиться с Анненковым, платит унтер-офицеру, чтобы он передал ему записку. Она снова возвращается в Москву к матери Анненкова и просит, чтобы та помогла сыну, используя все свои связи, а в это время сам Анненков, не получая некоторое время никаких вестей от Полины, пытается покончить с собой: он думает, что Полина его бросила. Его едва спасают.

10 декабря Анненкова отправляют в читинский острог, а Полина сразу же начинает ходатайствовать о разрешении отправиться вслед за ним. Узнав, что император будет на маневрах у города Вязьмы в мае 1827 г., Полина едет туда и, прорвавшись к императору, падает перед ним на колени. Император Николай I был тронут силой любви этой иностранки, почти не знавшей русского языка и собравшейся в Сибирь вслед даже не за мужем, а за любимым человеком. Он сказал ей:

Это ведь не ваша родина, сударыня! Вы будете там глубоко несчастны.

Я знаю, государь. Но я готова на всё!

Оставив дочь у матери Анненкова, она отправилась в Сибирь. В Иркутске Цейдлер задержал её, уговаривая вернуться, как раньше уговаривал Трубецкую и Волконскую. Но Полина была непреклонна и в конце февраля последовала дальше. Приезд Полины был очень важен для Анненкова. «Без неё он бы совершенно погиб», - писал декабрист И.Д. Якушкин.

4 апреля 1828 года в деревянной Михайло-Архангельской церкви Читы состоялось венчание Полины с Иваном Александровичем. Только на время венчания с жениха были сняты кандалы.

16 мая 1829 года у них родилась дочь Анна. В 1830 году - Ольга. Сыновья: Владимир, Иван, Николай. Всего у нее было 18 родов, но выжили только 6 детей. История любви Полины Гёбль и Ивана Анненкова стала основой романа А. Дюма «Учитель фехтования», а режиссёр В. Мотыль рассказал об их любви в кинофильме «Звезда пленительного счастья». Композитор Ю. А. Шапорин написал оперу «Декабристы», которая в первой редакции называлась «Полина Гёбль».

Полина - живая, подвижная, трудолюбивая - с утра до вечера занималась хозяйством: сама готовила, ухаживала за огородом, помогала всем, чем только могла, учила жён декабристов готовить и вести хозяйство. Часто по вечерам её новые подруги приходили к ней в гости, Полина заражала всех своим оптимизмом, рядом с ней было легко и уютно.

Художник А.Померанцев. 1852г

Потом был Петровский завод, село Бельское Иркутской губернии, Туринск… И везде вслед за мужем ехала Полина с детьми. С 1839 г. Анненкову было разрешено поступить на службу, в 1841 г. они переезжают в Тобольск, где и живут до самой амнистии (1856 г.), а после нее - в Нижнем Новгороде, где их посетил А. Дюма и где они прожили остальные счастливые 20 лет своей жизни. Жить в столицах им было запрещено.
Полина Анненкова продиктовала дочери Ольге воспоминания о своей жизни. Ольга Ивановна перевела их с французского и издала в 1888 году.

Иван Александрович служил чиновником по особым поручениям при губернаторе, был членом комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, участвовал в подготовке реформ, работал в земстве, избирался в мировые судьи.
Пять сроков подряд нижегородское дворянство избирало Анненкова своим предводителем. Полина была избрана попечительницей нижегородского женского Мариинского училища.

Александра Григорьевна Муравьева (1804-1832)

П. Соколов "Портрет А.Г. Муравьевой"

Декабристы называли Александру Муравьеву своим ангелом-хранителем. В ней действительно было что-то поэтически-возвышенное, хотя и была она простодушна и необыкновенно естественна в отношениях с людьми.

Она была дочерью действительного тайного советника Григория Ивановича Чернышева и сестрой декабриста З.Г. Чернышева. Жена Никиты Муравьева.

Когда мужа арестовали, она ждала третьего ребёнка, но решила следовать за мужем, получила разрешение 26 октября 1826 г. Оставив у свекрови троих малолетних детей, отправилась в Сибирь. Проездом в Москве виделась с Пушкиным, который передал ей свои стихи, адресованные декабристам, «Во глубине сибирских руд…» и послание к И. Пущину («Мой первый друг, мой друг бесценный…».

Александра Григорьевна прибыла в Читинский острог в феврале 1827 года. Как могла, скрашивала она жизнь не только своего мужа, но и остальных декабристов. В Сибири у них родилось трое детей, но выжила только одна дочь Софья.

П.Ф. Соколов, портрет Н. Муравьева, 1824 г.

Умерла она в Петровском заводе, ей было всего 28 лет.

Часовня в Петровском заводе над могилой А. Муравьевой

Над могилой А. Муравьёвой муж построил часовню, в которой, говорят, светилась неугасимая лампада еще 37 лет после ее смерти.

Александра Ивановна Давыдова (1802-1895)

А.И. Давыдова

Об этой женщине известно меньше всех. Она была дочерью губернского секретаря И.А. Потапова. Необыкновенно кроткая и милая, она была пленена раз и навсегда лейб-гусаром, весельчаком и остроумцем Василием Давыдовым.

Усадьба Давыдовых в Каменке Киевской губернии была их родовым имением, с которым связаны имена многих декабристов, Пушкина, Раевского, генерала Орлова, Чайковского. Василий Львович Давыдов, отставной полковник, участник Отечественной войны 1812 года, был членом тайного Южного общества, председателем Каменской управы Тульчинской Думы. В его доме и жила Александра, но обвенчались они только в 1825 г., когда у них родился пятый ребенок.

Когда Василий Давыдов был осужден по I разряду и отправлен на каторгу, ей было всего 23 года и уже шестеро детей, но она приняла решение следовать за мужем в Сибирь.

«Невинная жена, следуя за мужем-преступником в Сибирь, должна оставаться там до конца». Александра Ивановна решилась на это и, разместив детей у родных, отправилась в путь. Она одна понимала и чувствовала, что ее весельчак муж очень нуждается в ней, т.к. вынесенный приговор сломил его. Позже он писал детям: «Без нее меня уже не было бы на свете. Ее безграничная любовь, ее беспримерная преданность, ее заботы обо мне, ее доброта, кротость, безропотность, с которою она несет свою полную лишений и трудов жизнь, дала мне силу все перетерпеть и не раз забывать ужас моего положения».

Она прибыла в Читинский острог в марте 1828 г. В Чите и в Петровском заводе у них родилось еще четверо детей, а позже, на поселении в Красноярске, еще трое. Семья Давыдовых была одной из самых многодетных семей декабристов.

Давыдов умер в октябре 1855 г. в Сибири, не дожив до амнистии, которой смогла воспользоваться уже только его семья. А Александра Ивановна вернулась в Каменку. Там в 60-х годах познакомился с ней П.И. Чайковский, который часто бывал в Каменке у своей сестры, бывшей замужем за сыном Давыдовых, Львом Васильевичем.

И вот что писал П.И. Чайковский об Александре Ивановне: «Вся прелесть здешней жизни заключается в высоком нравственном достоинстве людей, живущих в Каменке, т.е. в семействе Давыдовых вообще. Глава этого семейства, старушка Александра Ивановна Давыдова, представляет одно из тех редких проявлений человеческого совершенства, которое с лихвой вознагражлает за многие разочарования, которые приходится испытывать в столкновениях с людьми.

Между прочим, это единственная оставшаяся в живых из тех жен декабристов, которые последовали за мужьями в Сибирь. Она была и в Чите, и в Петровском заводе и всю остальную жизнь до 1856 года провела в различных местах Сибири.

Все, что она перенесла и вытерпела там в первые годы своего пребывания в разных местах заключения вместе с мужем, поистине ужасно. Но зато она принесла с собой туда утешения и даже счастье для своего мужа. Теперь это уже слабеющая и близкая к концу старушка, доживающая последние дни среди семейства, которое глубоко чтит ее.
Я питаю глубокую привязанность и уважение к этой почтенной личности».

Мемуаристы единодушно отмечают «необыкновенную кротость нрава, всегда ровное расположение духа и смирение» Александры Ивановны.

Дети: Мария, Михаил, Екатерина, Елизавета, Петр (был женат на Е.С. Трубецкой, дочери декабриста), Николай. В Сибири родились: Василий; Александра, Иван, Лев (муж сестры П.И. Чайковского), Софья, Вера.

По предложению Бенкендорфа 18 февраля 1842 года Николай l разрешил детей С.Г. Волконского, С.П. Трубецкого, Н.М. Муравьева и В.Л. Давыдова принять в государственные учебные заведения с условием, что дети не будут носитьфамилий отцов, а называться по отчествы, т.е. дети Давыдова должны были называться Васильевы. С предложением согласился только Давыдов. В 1843 году Василий Иван и Лев были приняты в Московский кадетский корпус.

После смерти В.Л. Давыдова его семья с высочайшего разрешения, последовавшего 14 февраля 1856, возвратилась в Европейскую Россию. По манифесту в 1856 дети были восстановлены в правах дворянства, а тем из них, которые при определении в учебные заведения названы по имени отца, возвращена фамилия.

Александра Васильевна Ентальцева (1783-1858)

Портрет Александры Васильевны Ентальцевой из собрания Читинского музея

У нее была очень трудная судьба. Она рано лишилась родителей. Брак с декабристом А.В. Ентальцевым был для нее вторым. Герой Отечественной войны 1812 г., он был членом Союза благоденствия, а затем тайного Южного общества.

Ентальцев Андрей Васильевич (1788-1845 гг.).

Арестован и осужден на 1 год каторжных работ и на поселение в Сибири. Александра Васильевна приехала за мужем в Читинский острог в 1827 г. Она была самой старшей из жен декабристов, ей было 44 года. Жила в доме вместе с Трубецкой и Волконской. В 1828 г. Ентальцева отправляют на поселение в город Березов Тобольской губернии. Жизнь их была очень сложной, материальной помощи ждать было неоткуда, затем их перевели в Ялуторовск.

Еще в Березове, а после и в Ялуторовске на Ентальцева были сделаны ложные доносы, которые не подтвердились, но он должен был эти обвинения опровергать - все это подорвало его душевное здоровье, у него стали проявляться признаки психического заболевания, а в 1841 г. наступило полное помешательство. Он убегал из дома, сжигал все, что попадалось под руку, потом его частично парализовало… Все это время Александра Васильевна ухаживала за мужем и была ему верна. Так продолжалось 4 года.

Когда в 1845 г. муж умер, она попросила разрешения вернуться домой, но ей было отказано, она еще 10 лет прожила в Сибири и только после амнистии переехала в Москву.

До конца жизни она сохранила связь с декабристами, и они не оставляли ее.

Елизавета Петровна Нарышкина (1802-1867)

Н. Бестужев "Портрет Е.П. Нарышкиной" 1832г

Она была фрейлиной Императорского двора и женой декабриста М.М. Нарышкина.

Она из прославленного дворянского рода Коновницыных. Ее отец, Петр Петрович Коновницын, - герой войны 1812 г. Он принимал участие в большинстве военных кампаний, которые вела Россия в конце XVIII - начале XIX века, участвовал в боях при Островне, Смоленске, Валутиной горе. «Военная энциклопедия» XIX века сообщает: «5 августа он защищал в Смоленске Малаховские ворота, причем был ранен, но до вечера не позволил сделать себе перевязки и одним из последних оставил город».

Елизавета была старшим ребенком в семье и единственной дочерью. Два ее брата тоже стали декабристами.

В 1824 г. Елизавета Петровна вышла замуж за полковника Тарутинского пехотного полка М. М. Нарышкина, богатого и знатного светского человека. Он был членом Союза благоденствия, затем Северного общества. Участвовал в подготовке восстания в Москве. Был арестован в начале 1826 года.

Михаил Нарышкин. неизвестный художник, начало 1820х гг

Елизавета Петровна не знала о принадлежности мужа к тайным обществам, и его арест был для нее ударом. М.М. Нарышкина осудили по IV разряду и приговорили к каторжным работам на 8 лет.

У них не было детей (дочь умерла в младенчестве), и женщина решает последовать за мужем. В письме к своей матери Елизавета Петровна написала, что поездка на каторгу к мужу необходима для ее счастья. Только тогда она обретет душевный покой. И мать благословила ее на эту судьбу.

Она приезжает в Читу в мае 1827 г., почти одновременно с ней туда прибывают А.В. Ентальцева, Н.Д. Фонвизина, А.И. Давыдова.

Елизавета Петровна постепенно втягивается в жизнь в изгнании. Она учится вести хозяйство, ходит на свидания с мужем: официально они разрешены 2 раза в неделю, но щели в частоколе острога позволяли разговаривать чаще. Сначала охранники отгоняли женщин, потом перестали это делать.

По вечерам она писала десятки писем родственникам заключенных. Декабристы были лишены права переписки, и жены были единственным каналом, по которому вести о заключенных доходили до их семей. Трудно даже представить, сколько убитых горем людей согрелись этими письмами, написанными женами декабристов из ссылки!

У Нарышкиной был не очень общительный характер, иногда ее воспринимали как гордячку, но стоило только узнать ее поближе, как первое впечатление уходило. Вот как писал о ней декабрист А.Е. Розен: «От роду было ей 23 года; единственная дочь героя-отца и примерной матери, она в родном доме значила все, и все исполняли ее желания и прихоти. В первый раз увидел я ее на улице, близ нашей работы, - в черном платье, с талией тонкой в обхват; лицо ее было слегка смуглое с выразительными умными глазами, головка повелительно поднята, походка легкая, грациозная».

«Нарышкина была не так привлекательна, как Муравьева. Она казалась очень надменной и с первого раза производила неприятное впечатление, даже отталкивала от себя, но зато когда вы сближались с этой женщиной, невозможно было оторваться от нее, она приковывала всех к себе своей беспредельной добротою и необыкновенным благородством характера», - писала П.Е. Анненкова в своих мемуарах.

В 1830 г. она с мужем переселяется в отдельную комнату в Петровском заводе, а в конце 1832 г. уезжают на поселение в Курган. Здесь они покупают дом, М.М. Нарышкин занимается сельским хозяйством и даже содержит небольшой конный завод.

Дом Нарышкиных становится культурным центром, здесь читаются и обсуждаются новые книги, звучит музыка и пение Елизаветы Петровны.

«Семейство Нарышкиных было истинным благодетелем целого края. Оба они, и муж, и жена, помогали бедным, лечили и давали больным лекарства за свои деньги… Двор их по воскресеньям был обыкновенно полон народу, которому раздавали пищу, одежду, деньги», - писал друг Нарышкиных, декабрист Н.И. Лорер, также живший на поселении в Кургане. Не имея своих детей, они взяли на воспитание девочку Ульяну.

В 1837 году, путешествуя по Сибири, в Курган прибыл наследник престола, будущий император Александр II. Его сопровождал воспитатель - знаменитый русский поэт В.А. Жуковский.

Жуковский посещает декабристов, среди которых много его бывших знакомых. Это А. Бригген, семьи Розенов и Нарышкиных.

«В Кургане я видел Нарышкину (дочь нашего храброго Коновницына)… Она глубоко тронула своей тихостью и благородною простотой в несчастии», - вспоминал позже В.А. Жуковский. Декабристы через Жуковского передают ходатайство о разрешении вернуться в Россию. Наследник пишет письмо отцу, но Николай I отвечает: «Этим господам путь в Россию лежит через Кавказ». Через два месяца из Петербурга был получен список шести декабристов, которым было приказано отправиться рядовыми на Кавказ, где велась война с горцами. В этом списке был и М.М. Нарышкин.

Почти все население Кургана собралось в день отъезда декабристов в небольшом березовом лесу на краю города. В честь них был устроен торжественный обед. Елизавета Петровна отправляется за мужем на Кавказ. Михаил Михайлович жил в станице Прочный Окоп. Бывший полковник М.М. Нарышкин был зачислен в армию рядовым. За отличие в 1843 г. получает чин прапорщика. В 1844 году ему было дозволено оставить службу и безвыездно жить с женой в небольшом поместье в селе Высоком Тульской губернии. Эти ограничения были сняты амнистией 1856 года.

Наталья Дмитриевна Фонвизина (1803-1869)

Из дворянской семьи. В девичестве Апухтина.

Ее муж, генерал М.А. Фонвизин, был доставлен в Петропавловскую крепость в январе 1826 г. с царским напутствием: «Посадить, где лучше, но строго, и не давать видеться ни с кем». Отставной генерал-майор Фонвизин, член Северного общества декабристов, был осужден по IV разряду как виновный «в умысле на цареубийство согласием, в 1817 г. изъявленным, в участии в умысле бунта принятием в тайное общество членов». Местами поселения Фонвизиных были Енисейск, затем Красноярск, с 1838 г. - Тобольск.

Наталья Фонвизина в это время была беременна вторым ребенком, старшему сыну Дмитрию было 2 года. Она прибыла в Читу уже в 1827 г. «День для меня незабвенный — после горестной, продолжительной разлуки с другом моим Натальей я увидел ее и ожил душою; не помню, чтобы во все продолжение моей жизни я имел столь сладостные минуты, несмотря на то, что чувства наши были скованы присутствием постороннего человека. Господи! Благодарю тебя из глубины души моей!», - писал М.А. Фонвизин.

Она была младше мужа на 11 лет, но в духовном и нравственном отношении превосходила его. Это был незаурядная личность: в юности она пыталась бежать в монастырь, но затем резко поменяла взгляды и вышла замуж за своего двоюродного дядю. Ее характер сравнивают с характером пушкинской Татьяны Лариной, существует даже мнение о том, что именно она и послужила прообразом этой героини.

Она была очень религиозна, вскоре склонила к вере и мужа. Именно это сближало ее с Ф.М. Достоевским, с которым у нее была душевная и продолжительная переписка.

В 1834 г. Фонвизины уезжают на поселение в Курган, где уже жил декабрист Розен с семьей.

У Фонвизиных в Сибири родилось двое детей, но оба умерли. А оставшиеся старшие сыновья умерли в молодом возрасте (25 и 26 лет). Это было пережить очень тяжело. Наталья Дмитриевна находит утешение в помощи обездоленным, она помогает ссыльным полякам, петрашевцам деньгами, продуктами, теплыми вещами… В их семье воспитывались приемные дети: Мария Францева, Николай Знаменский и др.

В 1850 г. в Тобольске она добилась свидания в тюрьме с Ф. М. Достоевским, М. В. Петрашевским и другими петрашевцами. От Петрашевского она узнала, что её сын Дмитрий также принадлежал к кружку петрашевцев.

В 1853 г. Фонвизины возвращаются на родину и живут в имении брата Марьино Бронницкого уезда Московской губернии с учреждением строжайшего полицейского надзора и воспрещением въезда в Москву и Петербург.

Здесь Фонвизин и умер в 1854 г., похоронен в Бронницах у городского собора.

В 1856 г. Н. Д. Фонвизина ездила в Тобольск, посещала Ялуторовск, где жил И. И. Пущин.

В 1856 г. по манифесту Александра II Пущин был амнистирован, и в мае 1857 года в имении друга И. И. Пущина состоялся брак Пущина с Наталией Дмитриевной.

3 апреля 1859 года Пущин скончался, был похоронен вместе с Михаилом Александровичем Фонвизиным. После смерти Пущина Наталия Дмитриевна переехала из Марьина в Москву. В последние годы жизни была парализована. Умерла в 1869 г. Похоронена в бывшем Покровском монастыре.

Мария Казимировна Юшневская (1790-1863)

М.К. Юшневская

Жена декабриста А.П. Юшневского с 1812 г. Из дворянской семьи. В девичестве Круликовская.

А.П. Юшневский был членом Южного тайного общества, был приговорен к I разряду на пожизненную каторгу.

Петр Христофорович Юшневский

В своем прошении следовать за мужем она пишет: «Для облегчения участи мужа моего повсюду последовать за ним хочу, для благополучия жизни моей мне больше теперь ничего не нужно, как только иметь счастье видеть его и разделить с ним все, что жестокая судьба предназначила… Прожив с ним 14 лет счастливейшей женой в свете, я хочу исполнить священнейший долг мой и разделить с ним его бедственное положение. По чувству и благодарности, какую я к нему имею, не только бы взяла охотно на себя все бедствия в мире и нищету, но охотно отдала бы жизнь мою, чтобы только облегчить участь его».

Прибыла Сибирь только в 1830 г., хотя прошение подала еще в 1826 г. Промедление было связано с тем, что с ней хотела ехать ее дочь от первого брака, но разрешение на это получено не было.

В 1830-1839 годах жила в мужем в Петровском заводе, а затем на поселении в д. Кузьминская недалеко от Иркутска. Воспитывали приемных детей.

В 1844 г. внезапно умирает муж, но Юшневской не разрешено вернуться, она остается в Сибири еще на 11 лет. Вернулась она на родину вдовой и до самой смерти жила под полицейским надзором.

Камилла Петровна Ивашева (1808-1839)

Н. Бестужев "К.П. Ивашева"

Француженка. Ее отец, Ле-Дантю, республиканец по убеждениям, бежал от Наполеона сначала в Голландию, а затем в Россию, в Симбирск. Ее мать, Мари-Сесиль, поступила гувернанткой в семью помещика Ивашева. Так произошло знакомство Камиллы и В.П. Ивашева, будущего декабриста, кавалергардского офицера, художника и музыканта. Он состоял в тайных обществах: Союзе благоденствия и Южного общества. Был приговорен к 20 годам каторжных работ.

Ивашев Василий Петрович

Камилла решила соединить свою судьбу с ним именно в момент его состояния каторжника, она даже заболела от любви, в чем призналась матери, и та пишет письмо Ивашевым: «Я предлагаю Ивашевым приемную дочь с благородной, чистой и любящей душой. Я сумела бы даже от лучшего друга скрыть тайну дочери, если бы можно было заподозрить, что я добиваюсь положения или богатства.
Но она хочет лишь разделить его оковы, утереть его слезы и, не краснея за дочерние чувства, я могла бы говорить о них нежнейшей из матерей, если бы знала о них раньше».

О решении Камиллы приехать к нему в Сибирь Он замыслил опасный и обреченный на провал план побега с каторги. Остановило его в этом намерении известие о твердом желании Камиллы соединить с ним свою судьбу. Ивашев дал согласие на приезд Камиллы, хотя раньше мысль о женитьбе на ней никогда не входила в его планы. Но он был в отчаянии от тягот жизни каторжника.

Камилла пишет императору письмо с просьбой разрешить ей выехать к Ивашеву, в письме есть такие слова: «Я люблю его почти с детства и, почувствовав со времени его несчастья, насколько его жизнь дорога для меня, дала обет разделить его горькую участь».

В июне 1831 г. она выехала в Сибирь. Но она не была женой, она боялась разочарования: в себе, в своей любви… Приехав, она остановилась у Волконской, а через неделю состоялась свадьба с Василием Ивашевым.

Месяц они прожили в отдельном доме, а затем стали жить в каземате мужа. Все полюбили Камиллу, милую, добрую и образованную девушку.

В начале 1839 г. в Туринск приехала мать Камиллы, помогала ей в семейных делах, в воспитании детей, но в декабре этого года Камилла простудилась и умерла от преждевременных родов.

В.Ивашев писал в одном из писем: «В ночь, предшествовавшую нашему горестному расставанию, болезнь, как будто, потеряла силу… голова ее стала свежее, что позволило ей принять с благоговением помощь религии, она дважды благословила детей, смогла проститься с окружающими ее огорченными друзьями, сказать слово утешения каждому из слуг своих.

Но прощание ее со мной и матушкой! … Мы не отходили от нее. Она сперва соединила наши руки, потом поцеловала каждого. Поочередно искала она нас глазами, брала наши руки. Я прижал ее руку к щеке, согревая ее своей рукой, и она усиливалась сохранить подольше эту позу.

В последнем слове вылилась вся ее жизнь; она взяла меня за руку, полуоткрыла глаза и произнесла: «Бедный Базиль», и слеза скатилась по ее щеке. Да, страшно бедный, страшно несчастный! Нет у меня больше моей подруги, бывшей утешением моих родителей в самые тяжелые времена, давшей мне восемь лет счастья, преданности, любви, и какой любви».

Ей был всего 31 год. Ивашев пережил ее всего на 1 год, он скончался внезапно, его хоронили в день ее смерти.

И.И. Пущин, Н.В. Басаргин, Анненковы помогали матери Камиллы и ее детям (Мария, Вера, Петр) , с трудом удалось вывезти детей из Сибири под фамилией Васильевы. Только через 15 лет, после амнистии, им была возвращена фамилия Ивашевы и дворянство.

Я всегда восхищалась судьбой этих женщин, их стойкостью, их мужеством, Великой Любовью, которая жила в их сердце!!

В Сибирь!
Сложно сейчас сказать, что двигало одиннадцатью женщинами, которые решились на этот поступок. Властям их решение сразу не понравилось, и они всячески старались сдержать этот порыв.

Княгиню Трубецкую, которая первая добилась разрешения, почти на полгода задержали в Иркутске по личному распоряжению царя. И все эти полгода ее уговаривали отказаться от затеи.

Со стопроцентной уверенностью нельзя ссылаться ни на любовь, ни на желание поддержать политические взгляды супругов. Среди дворян браки часто заключались по расчету и даже без участия самих молодых. Например, княгиня Мария Волконская до ссылки вовсе была не в ладах с мужем.

Политикой женщины тогда не занимались, об участии мужей в тайных обществах они узнали постфактум. Единственным исключением была Екатерина Трубецкая, но на следствии ее никто не вспомнил. По делу декабристов были привлечены только две дамы: сестры Михаила Рукевича — Ксаверия и Корнелия.

Они были виновны в том, что после ареста брата уничтожили компрометирующие его бумаги. За что их определили в монастырь на год и шесть месяцев, соответственно. Так что соратницами в борьбе, как это случалось позже, они не были.

Безусловно, среди них имели место и романтические истории. Тут сразу надо вспомнить Полину Гебль (Анненкову) и Камиллу Ле Дантю (Ивашеву). Обе, кстати, француженки, поэтому нельзя говорить и о каком-то национальном явлении среди русских женщин. Они так понимали свой долг и следовали ему.

Первое, с чем им пришлось столкнуться этим женщинам — лишение положения в обществе. На тех, кто отправлялся вслед за опальными супругами, царские милости не распространялись. Жить в Сибири они должны были как жены «каторжан» и «ссыльнопоселенцев», то есть с очень ограниченными гражданскими правами.

Происхождение, отношения внутри сословия и общественный интерес, конечно, сказались. Обычной мещанке пришлось бы намного сложнее. Но это стало понятно уже по прошествии нескольких лет жизни в Сибири. Изначально женщины отправлялись в полную неизвестность: никто не мог им гарантировать уважительного отношения местных властей.

Вторым и самым сложным испытанием для большинства женщин — необходимость расставания с детьми. С ними выезд в Сибирь власти категорически не разрешали. Марии Юшневской пришлось четыре года ждать решения. Все дело в том, что с ней собралась ехать ее взрослая дочь от первого брака. Но и в этом случае, чиновники не пошли навстречу.

Детей в результате пристраивали родственникам. Надо отдать должное тогдашней российской элите: тех принимали, давали образование, обеспечивали детей своих родственников, но материнское сердце все равно крайне тяжело переживало такую разлуку.

Александра Давыдова оставила шестерых детей. Между ними было шесть тысяч верст. Чтобы поздравить с именинами ей приходилось писать чуть ли не за полгода вперед. О том, как они взрослеют, она могла судить, только получая портреты.

Власти противились встречам родственников с ссыльными даже тогда, когда каторга осталась позади и режим пребывания тех был смягчен. Сыну Ивана Якушкина, Евгению, впервые удалось встретиться с отцом только в возрасте 27 лет и для этого потребовалось отправиться в служебную поездку.

И, наконец, отношение родственников, семьи и общества в целом к решению жен декабристов было совсем неоднозначным. Генерал Раевский сказал своей дочери Марии Волконской перед отравлением: «Я тебя прокляну, если ты через год не вернешься».

Отец Марии Поджио, сенатор Андрей Бороздин, чтобы удержать дочь от необдуманных шагов ходатайствовал о заключении Иосифа Поджио в одиночку Шлиссельбургской крепости. Там он провел восемь лет. Сенатор поставил дочери условие: в Сибирь его переведут только после их развода.

Семейство Лаваль наоборот поддержали Екатерину Трубецкую в ее решении поехать за мужем. Отец даже дал ей в поездку своего секретаря. Последний не выдержал пути и бросил ее еще в Красноярске.

Высшее общество тоже разделилось: одни с недоумением комментировали в салонах этот поступок, но в тоже время проводы Волконской в Москве посетили многие известные личности, в том числе Пушкин.

Приговор

Чтобы объяснить, как жилось женщинам, которые отправились за своими мужьями в Сибирь, необходимо обязательно вспомнить приговор. Для участников декабрьского восстания и членов тайных обществ он оказался беспрецедентно строгим.

Всего судили 121 человека. Пятерых лидеров — Пестеля, Рылеева, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина и Каховского — специально созданный Верховный уголовный суд приговорил к четвертованию, казни, которая не применялась в России со времен Емельяна Пугачева. Тридцать одного человека — к отсечению головы.

Для России тех времен — это практически массовые казни. Например, при правлении Екатерины Второй к смертной казни приговорили всего четверых: Пугачева, Мировича и двух участников чумного бунта 1771 года.

У остальных декабристов приговоры были самым разнообразными, но, как правило, это была каторга, разжалование в солдаты и ссылка в Сибирь. Все это сопровождалось лишением дворянства, всех наград и привилегий.

Император Николай I смягчил приговор и смертную казнь заменили на каторгу и ссылку. Повезло всем кроме приговоренных к четвертованию, тех вместо мучительной казни просто повесили. То как проходила эта казнь (трое декабристов сорвались и их пришлось вешать еще раз), говорит о том, что приводить смертный приговор в исполнение в России тогда не умели.

Власти и новый царь так испугались появления декабристов, требований республики и гражданских прав, что постарались в ответ максимально запугать аристократию, чтобы крамольные мысли не закрепились в их умах.

Женщины того времени переходили в сословие мужчины и лишение дворянства автоматически распространялось на всю семью. Но царь и тут помиловал. Женщинам оставляли дворянство и права собственности, им также была дана возможность развестись с государственными преступниками. Как-то по умолчанию предполагалось, что супруги именно так и поступят.

Наверное, Николай I считал, что это очень изящный шаг: одним махом проявлял «милость» и лишал декабристов последнего якоря — семьи. Волны разводов тем не менее не последовало. Вместо этого — пощечина: несколько женщин решили последовать за мужьями в Сибирь.

Дамская улица

Жены стали тем мостом, которые своими письмами связывали узников с остальной страной. Они же добивались смягчения содержания, определенных уступок. По сути, эти женщины успешно и бесплатно выполняли те же самые функции, что и армия адвокатов сегодня. Еще их можно было бы назвать первыми правозащитниками в России. Но тогда, отправляясь в Сибирь, вряд ли они задумывались о подобном.

Понимали они одно — это будет очень тяжело в бытовом и моральном плане, но не представляли насколько. Сегодня довольно популярны различные сообщества «выживальщиков». С их точки зрения жены декабристов, в массе своей выросшие в окружении крепостной прислуги, получили бы крайне низкую оценку выживания.

В описи имущества Елизаветы Нарышкиной, которая еле поместилась на трех листах, можно найти множество «важных» вещей для обычной жизни: 30 пар женских перчаток, 2 вуали, 30 ночных рубашек, десятки пар чулок и так далее, и тому подобное. Счастливую улыбку вызывает полезная вещь — медный самовар. Неизвестно только удалось ли его довезти и умела ли барыня с ним обращаться.

Возможно, по современным меркам трудности их были не столь ужасны. Они и сами не считали, что совершают нечто героическое. Александра Давыдова, уже вернувшись из Сибири, однажды сказала: «Какие героини? Это поэты из нас героинь сделали, а мы просто поехали за нашими мужьями…».

Но представьте на миг состояние барышень, умевших музицировать, вышивать на пяльцах и обсуждать последние литературные новинки, с ворохом совершенно неуместных на севере вещей, которые вдруг оказались в маленькой крестьянской избе, где вначале не было даже печи и приходилось пользоваться очагом.

Особенно тяжело пришлось первым, кто смог прорваться в Сибирь: Трубецкой и Волконской. К тому моменту их мужей государство содержало на 20 рублей в месяц (сумма и по тем временам мизерная). Говорят, такую сумму определил лично Николай Первый.

Сами жены регулярно отчитывались властям о своих расходах, а те следили, чтобы деньги не тратились «на чрезмерное облегчение участи заключенных». Чтобы передать вещи, требовалось подкупать охрану. Единственное, что не возбранялось — это подкармливать.

Вот только готовить приходилось самостоятельно. Для многих женщин это стало, как сказали бы сейчас, совершенно новым вызовом. Дамам приходилось самим ходить за водой, рубить дрова и разводить огонь. И если с овощами вскоре научились справляться все, то чистка птицы становилась сложной задачей, про то, чтобы забить курицу, речь даже не шла.

Этому женскому коллективу, а жили жены декабристов по сути вместе, маленьким сообществом, очень помогало, что среди них оказалась француженка Полина Гёбль (Анненкова). Она выросла в простой семье, в Москве оказалась в качестве модистки, и умела многое из того, с чем не сталкивались представительницы высшего света. Именно Гёбль обучила своих подруг многим бытовым навыкам. Но уроки те брали даже у слуг. Например, Муравьеву учил готовить собственный крепостной-кухмистер.

С 1827 года всех декабристов содержали в Читинском остроге. Условия для каторжан были неплохие, но тот факт, что они приехали к мужьям, совсем ничего не значил. Поначалу свидания разрешались редко и только в присутствии офицера.

Чтобы получить дозволение поехать в Сибирь у женщин брали расписку об отказе «от семейной жизни». Жить с мужьями в тюрьме разрешили только в 1830 году, после перевода на Петровский завод. И вопрос этот обсуждался на самом верху. После этого женщины, подключая всех родственников, буквально завалили Москву и Санкт-Петербург жалостливыми письмами, добиваясь от властей чтобы в камерах заделали щели и увеличили окна.

Зачастую в опасные ситуации они попадали из-за некоторой наивности. Волконская — самая молодая из них — однажды вызвала резкое неудовольствие каторжного начальства из-за того, что подарила уголовникам рубахи. В другой раз она же дала им деньги на побег. Заключенных поймали и били плетьми, чтобы узнать откуда они их взяли. Стоило хотя бы одному признаться и все закончилось бы арестом самой женщины. К счастью, никто ее так и не выдал.

Большую часть своего времени жены декабристов тратили на обслуживание своих мужей и их товарищей, приготовление еды, стирку, починку одежды и попытки поговорить с ними через высокий забор. Для последнего приходилось часами ждать, пока охрана выведет каторжан на улицу.

После переезда в Петровский острог, женщинам пришлось немного легче. Их ждали дома на небольшой улице, которая получила название Дамской, возможность чаще видеться с мужьями, а потом даже жить вместе. Им оставалось только как-то наладить быт.

Сделать это было не просто. Практически все необходимое надо было выписывать из столиц, заказывать через родственников, а потом ждать полгода-год. Жены декабристов кроме быта взяли на себя функции адвокатов и защитников не только мужей, но и всех остальных заключенных.

Они организовали переписку, как официальную, так и тайную, ведь все письма, которые шли через местные власти вскрывались. Писали родным тех декабристов, которые отказались от них. Через женщин же присылали помощь. Они утешали и успокаивали слабых, помогали неимущим и даже организовывали культурную жизнь, устраивая музыкальные вечера и представления.

Ну и конечно же рожали, воспитывали детей, которые появились уже в Сибири, помогали мужьям, которые после выхода с каторги занимались сельским хозяйством, открывали свое дело или работали по приобретенным в Сибири или «в прошлой жизни» специальностям.

Причин, по которым жены декабристов отправились след за ними, множество, и сегодня спорят про это даже яростнее, чем в прошлых столетиях. Но одно можно сказать точно: именно они помогли мужьям и их товарищам пережить каторгу и ссылку, защитили от злоупотреблений местных властей и создали более-менее пристойные условия жизни.

Сколько себя помню в юности, выражение «жена декабриста» вызывало у меня какую-то странную дрожь во всем теле. Это из-за книг, которые мы читали по школьной программе, и из-за уроков литературы, на которых нам преподносили этих женщин, как истовых мучениц, пожелавших разделить со своими мужьями наказание ссылкой.

Я даже представляла себе, как она должна выглядеть: женщина с печальным, но непоколебимым лицом, пронзительным взглядом и уверенной поступью, бродящая в полушубке по снежным просторам России, а рядом с ней в кандалах шел ее благоверный муж.

Оказалось, я была недалеко от истины — 11 женщин, которые разделили сибирское изгнание мужей-декабристов, покорно приняли на себя не только бедноту и серость, но и лишнее их всяческих привилегий, прав и статуса: Волконская Мария Николаевна, Анненкова Прасковья Егоровна, Ивашёва Камилла Петровна, Муравьева Александра Григорьевна, Нарышкина Елизавете Петровна, Розен Анна Васильевна, Трубецкая Екатерина Ивановна, Фонвизина Наталья Дмитриевна, Шаховская Наталья Дмитриевна, Юшневская Мария Казимировна, Якушкина Анастасия Васильевна.

Устойчивое выражение «жена декабриста» связано с известным в русской истории восстанием, произошедшим 14 декабря 1825 года — подавленным в результате с жестким наказанием бунтовщиков, отправившихся отбывать наказание в Сибирь.

Всего жен декабристов было одиннадцать, и не все из них были знатными, но вне зависимости от статуса они решили отказаться от светской жизни и отправиться вслед за своими мужьями в неизвестность. Конечно, их никто не неволил, как может показаться — у жен декабристов был четкий выбор: либо развестись с «государственным преступником», либо воссоединиться с ним, но отречься от роскоши и отправиться вслед за мужем на каторгу.

За непокорность и верность этих женщин поставили в условия даже страшнее, чем те, в которых пребывали их мужья — это в том смысле, что многие из них оставили уже рожденных детей родителям, перешли на положение жены ссыльнокаторжного, лишились права переписки, а их дети, рожденные уже в Сибири, считались казенными крестьянами. И это — на всю оставшуюся жизнь, потому что даже после смерти своих мужей жены не получали права на возвращение.

И казалась бы эта история и эти женщины святыми мученицами, если бы не одно «но»: именно оно не дает мне теперь покоя, когда я выросла, стала старше и сама отчасти примерила на себя судьбу жены декабриста.

Безрассудная или мудрая?

Мы привыкли считать, что жена декабриста — это «верная жена, которая разделила со своим мужем горе и несчастье и не бросила его в трудный час». Однако, давайте-ка разберемся в этом на примере одной из этих жен - Марии Волконской. Как мы помним, она вышла за своего благоверного будучи моложе его в два раза. Мужа своего Мария практически не знала и, может быть, не имела представления о том, что он участвует в заговоре.

Когда Волконского ссылают в Сибирь, Мария просто молит царя разрешить ей отправиться за ним — и это учитывая, что не так давно родила от него ребенка. Ведь, согласно царскому указу, брать с собой детей не разрешали — они ведь не могли самостоятельно выбрать свою судьбу, да и мучиться им в суровых условиях не было нужды.

Как можно назвать такой поступок? Если разбирать его в контексте вселенской любви к своему мужу и желанию быть с ним — как героизм и подвиг. А если не в нем?

Смотрите сами: если в нынешнем мире женщина откажется от своего ребенка и уедет с супругом в другой город или страну, ее назовут кукушкой, оставившей родное дитя хоть и с родными бабушкой и дедушкой, но все-же оставить. А с женами декабристов это правило не работает? Почему мы воспринимаем поступок большинства из 11 тех женщин, как подвиг, а не безрассудство или равнодушие?

Как по мне, так их решение оставить детей и поехать с мужем в Сибирь было не просто жестоким, а глупейшим! Марию ведь тоже в свое время просил отец, чтобы она оставила мысли о переезде — мол, не на курорт едешь, на что себя обрекаешь и детей своих? И ведь любви особой не было у нее — я сомневаюсь, что девушка понимала и принимала все поступки своего мужа.

За что уважать такую женщину? За то, что она «повелась» на идеи и модную тенденцию кидаться из огня да в полымя? Чтобы потом о ней писали и воспевали твой сильный дух в стихах и строках? Сомнительная польза... Или же нужно уважать Марию за недостаток любви к собственному сыну? Первому, ибо в ссылке она родила на свет еще четверых детей, из которых выжили только двое. И это неудивительно — в условиях Крайнего Севера, без благ, нормальной медицины, права голоса и возможности вернуться назад. О, да, эта жена декабриста точно думала только о благе семьи...

Я смотрела — многие из одиннадцати жен умерли от тяжелых болезней, в нищете и холоде: Волконская - в 1863 году от сердечной болезни, Екатерина Трубецкая - от рака, Наталья Фонвизина была парализована. Этой ли судьбы они искали? И самое главное, посчитали ли их мужья поступок жен подвигом или тем самым безрассудством? Да и то, что они, уехав в ссылку, перестали «считаться» видными женихами (кто бы на них еще посмотрел потом, кроме родных жен), не могущими рассчитывать на любовь и верность какой-то иной женщин — это нужно учитывать или нет?

В этом смысле благородно поступил Ивана Якушкин: его супруга родила до ареста мужа одного сына, а во время следствия второго. Приговоренный к 20 годам каторги и вечному поселению он настоял, чтобы Анастасия осталась в Европе и воспитывала детей. Лишь в 1831 году Иван Якушкин дал согласие на приезд жены, но государь отказал ей в прошении — оба раза, посчитав, что прошение подано слишком поздно.

Современная декабристка — быть может?

Вы можете со мной не согласиться в некоторых понятиях — я сама бы сделала это десять лет назад, когда считала, что только любовь может спасти мир — любовь к мужчине, и что быть женой декабриста — это жутко круто. А сейчас я думаю, что эти женщины изменили бы свое решение пару лет спустя, окунувшись в бедноту и крах, разлученные с детьми и обрекшие рожденных в ссылке на трудности. Но вернуть ничего было нельзя...

И еще я думаю, что женщина, становясь женой, может поехать за своим мужем на край света, но, становясь матерью, она лишается права безрассудства и этой вселенской любви к мужику. Каким бы он ни был.

Жены декабристов... Какое многогранное это понятие, совмещаемое и безумство, и подвиг, и вечную любовь, и глупость женщин. Ведь многие из них разделяя с мужем тяготы жизни, не разделяли их убеждений. Конечно, у женщин того времени могло их и не быть — этих самых убеждений, а для того, чтобы войти в историю, достаточно было одного выдающегося человека.

Ведь и сегодня мы не знаем всех женщин и жен выдающихся личностей, которые остаются за кадром и иначе воспринимаем поступок тех, кто без оглядки поехал за своими мужьями в Сибирь. Женщины ли нынче не те или, наоборот, они стали умнее, сильнее, мудрее и, превратившись не только в жен, но и личностей, стали думать головой, а не только сердцем? И можно ли рассуждать о тяготах и решениях жен декабристов, не находясь в их положении хоть частично?

Как часто в нынешней жизни мы слышим это хлесткое: «Ты что, жена декабриста, чтобы в такую даль за мужем ехать?». И хотя образ жены декабриста остается в голове образом сильной и преданной женщины, которая разделяет участь своего мужа и идет за ними в нечеловеческую жизнь, на аналогичный поступок решатся сегодня не все.

Не будем перегибать и говорить о том, что быть верной и преданной — такой, как жены декабристов, можно только в суровой глуши или в холоде. Достаточно представить распространенную ситуацию, когда муж по какой-то глупости или по стечению обстоятельств оказывается в финансовой яме, не имея возможности кормить семью, а его жена не убегает от него в сытую жизнь, а остается рядом с милым, поддерживая его и ожидая лучших времен. Это тоже своеобразная каторга, при которой женщина отказывается от благ и возможности жить лучше ради своей любви.

Я могу сказать, что хорошо знаю эту ситуацию. Когда мы начали встречаться с мужем (тогда еще будущим), он был простым барменом, а я работала на телевидении. Спустя месяц отношений, мы стали жить вместе на съемной квартире. Оплачивали ее с его зарплаты, кушали на мою.

Довольно скоро денег хватать не стало, потому что мужу все время ее задерживали, а кушать и платить за жилье нужно было вовремя. Это было первое испытание, которое мы с успехом прошли — и проходим его до сих пор. Как вы знаете, сейчас работой у моего супруга не очень и мы живем на то, что зарабатываю (ттт) я.

Конечно, сегодня мы поселились в доме родителей и многие подумают сейчас, что при таком положении вещей мы катаемся, как сыр в масле: на всем готовом, не думая ни о продуктах, ни о коммунальных платежах. Но это не так: работающих людей в семье прибавилось, но и расходы увеличились. Обычно получается так, что в конце месяца я тяну лямку за всех пятерых — у деда пенсии еще не было, а маминой зарплаты уже нет, истратили. То есть в финансовом плане я очень хорошо понимаю жен декабриста — у них вечно не было достатка, и у меня в то время тоже.

Конечно за одно это назвать меня женой декабриста точно нельзя. Тогда вспомним иное: второе испытание, которое я проходила с мужем на протяжении трех лет, если не больше. В тот период у супруга были сильные проблемы с алкоголем и, как следствие, с глобальным количеством товарищей и друзей и их вечными похождениями по клубам и кабакам после работы.

Мужа я практически не видела, а если и видела, то не всегда трезвым. Вспоминать этот период мне не хочется, а потому описывать в деталях его я не стану. Достаточно того, что я ждала его ночами и утрами, вызволяла из самых разных ситуаций (в том числе и из драк и прочего). Это к той схожести о «яркости» жизни декабристов, следовавших за своими убеждениями, идеалами, ввязывающихся в различные разборки и восстания. Не разделяя убеждений мужа, я все-таки следовала за своей любовью.

Наконец, сама ссылка — испытание третье: без нее разве можно считать жену декабриста таковой? Безусловно, она тоже была — и это была наша поездка в Ташкент почти на год. Это вообще «проблема» нашей маленькой семьи — мы до сих пор не привязаны к одному месту, а вынуждены скитаться по двум странам, как перекати-поле.

Но тот «почти год» был самым сложным на данный период. Потому что в Ташкенте помимо приятного и теплого климата меня не ждало ничего, кроме разочарования, ссор, выяснения отношений и дележки территории. Конечно, ехала я туда за мужем, который ехал за работой, но на совершенно другие «хлеба»: нас очень сильно звала свекровь да и ее старший сын готов был и в огонь и в воду ради своего племянника.

Но время показало иное: мне пришлось, как жене декабриста, отказаться от большинства привычных мне благ — возьмем то же человеческое общение с друзьями, возможность провести хотя бы один день в неделю с близкими людьми, прогулки по магазинам и посещение парикмахерской. Можно много перечислять, но даже купить трусики там для меня было проблемой: свекровь в период бурной своей активности говорила мне, что я не женщина уже, я — мама, и должна думать только о «трусах ребенка», а не о своих. Их вообще у меня может быть всего двое...

Но разве кто-то говорил, что женщина должна перестать быть собой, когда родит? От замухрышки в бигуди и растянутых трениках сбежит любой мужик, даже декабрист, которому и выбирать не из чего. А я иногда не могла даже челку себе в парикмахерской подстричь — так сильно не хватало денег и свободного времени.

Кроме того, меня «лишили» статуса дворянки — назовем это так. Потому что и свекровь, и ее сын спустя пару месяцев, начали испытывать дискомфорт от того, что мы проживали в их квартире. Не говорили вслух, но испытывали — нельзя было уже делать многих вещей, учитывая наличие маленького ребенка в доме.

А как лучше всего было укрепить веру в то, что ты до сих пор в своем доме хозяин? Правильно, указывать на «законное место» тем, кто туда заселился позже — то есть нам. Ругать, учить, воспитывать, закатывать скандалы, истерики, нагружать работой и все время твердить, что мы тут — положенцы.

Постскриптум

В общем, моя каторга была не вечной, но она все же была. Я помню ее хорошо, учитывая некоторые нынешние обстоятельства - нам снова предстоит отъезд в Ташкент на некоторое время, а я опять еду за мужем вместе с ребенком. Конечно, теперь я закалена в боях и могу дать отпор тем, кто пойдет на меня с кочергой, но как же я не хочу этого делать...

Быть женой декабриста — непросто, в каком времени бы ты ни жил. Делать из этого подвиг, конечно, не стоит, потому что мы сами выбираем себе и человека, и принимаем решения — никто ведь не заставляет нас ехать на ту самую «каторгу»? Но все-таки обычные жены отличаются от тех, кто едет за своими мужьями в Сибирь, меняет место жительства, работу, жертвует статусом и уютом, испытывает финансовые трудности, но свято верит в то, что все будет хорошо — так или иначе.

Безусловно, я не считаю себя женой декабриста в прямом смысле - и обстоятельства. слава Богу, не те, и времена тоже, и примерять на себя чужую шкуру тоже не правильно. Но в переносном, образном смысле быть женой декабриста может любая женщина и в любой момент жизни. Терпеть, любить, идти на жертвы, довольствоваться малым и верить в счастливое будущее.

Самое главное, чтобы ваш «декабрь» не длился долго, а за ним скорее следовало и лето, и счастье, и любовь, и вечные блага для вашей семьи.

А вы когда-нибудь считали себя "женой декабриста"? И что вкладываете в это понятие? Считаете ли его (на примере 11 жен) безрассудством или в нем есть какая-то доля благородства и верности? Наконец, кто это - жена декабриста? Преданая женщина, которая не подумав, последует за любовью, или глупышка, которая просто забывает о самой себе?