С души упал камень. Иерусалимский. Наконец то мы мы в первопрестольном граде. А то всё горы, да моря, да пещеры... Обычно в старый Иерусалим мы поднимаемся через Яфские ворота: вот - башня Давида - лицо города (перед ним, лицом, правда маячит обожаемый мною зад моей жены)
Перед стенами старого Иерусалима широко раскинула свои ноги молодежь: парочка влюбленных самозабвенно резалась в карты, переплетясь ногами и руками... А переплелись они на склоне Геены Огненой, где в конце времен будут гореть грешники. Сия преисподня сейчас представляет из себя небольшую долину, даже долинку, цветущую и ухоженую, но - внимание! Не зря же ее назвали огненой?
В начале спуска этой Геены расположена автозаправочная станция и - вот моя гипотеза: в смутное время конца света, когда силы добра и зла схлеснуться на улицах святого города Иерусалима, резервуары с топливом окажутся взорваными и тогда огненые потоки понесутся вниз по склонам... Ну, а там, понятно, в этот момент будут дислоцированы самый отъявленые головорезы сил мирового Зла - вот им-то и достанется все пророчество Апокалипсиса - как они будут шкворчать на огне!
А пока Геена выглядит вот так...(Кстати, наверху, под мельницей - концертный зал, куда моя жена время от времени наезжает играть со своими учениками)
Уже перед Яфскими воротами старого города начинают встречаться личности, которых хочется запечатлеть на свои 7 пикселей...
Зимой и летом - в одном сюртуке - кто это?
Религиозных ребят здесь по несколько штук на квадратный метр.
Вот еще один еврейский парень с наброшеным на плечи талесом - видно, что он пользуется успехом у худосочных кривоногих девушек... А араб переходит ему дорогу с подносом на голове.
А как хорош этот пупс с развевающимися пейсами - как матроские ленточки они у него!
Это не просто рог у меня в руках. Это - шофар. Если бы я сейчас протрубил в этот бараний рог, то народ пал бы предо мной ниц, а потом пошел бы за мной. Но я не буду этого делать...чё я вам, Спаситель что ли?
Я просто хожу по базарной улице, ведущей к Храму. Вот, жену свою снял - пусть будет на фотокарточке.
Через восточные лавки - к Храму.
Вот он, вход в Храм Гроба Господня. Первая церковь построенная на этом месте приняла своих посетителей 1700 лет тому назад! А 999 лет назад (т.е. в 1009 году) злой араб Хаким сравнял это место с землей. Но через 50 лет мусульмане покаялись и разрешили построить новый храм. Затем были землетресения, пожары - после каждого бедствия к Храму добавлялись все новые и новые пристройки, по которым мы полазали в свой следующий приезд.
Слева от входа - а точнее, почти под Голгофой, я узрел беспризорные кресты. Видимо они приготовлены для тех, кто будет себя отожествлять с Христом и пройдет с ними последний путь сына Божьего по Виа Долороза - улице, которой Его вели на Голгофу.
А сбоку чернеет вход в черный притвор эфиопской церкви, но об этом - на следующей неделе.
Камень помазанья - тысячи людских рук гладят его в день и он отвечает тем-же - камень мироточит... Я сам наблюдал, как на сухом месте появлялись капли мира с душистым цветочным запахом - чудо!
Я перед входом в святая святых христианства... за моей спиной вход в базилику, прикрывающую пещеру с каменным саркофагом, в котором лежал сам Он.
А вознёс я свои очи вверх под купола - меня просто завораживает этот купол, из которого льется необыкновеный иерусалимский серый свет, самый приятный свет в мире. Через это отверстие через несколько дней, на Пасху, снизойдет Благодатный огонь на гроб Господень.
Вот так он будет гореть и не обжигать! Это я освятил огнем от гроба Господня два пучка свеч - повезу их в Астрахань, маме...
На минуту служители культа прекратили доступ публики к Гробу и мне удалось снять вход в гробницу.
Я там был... внутри... и каюсь, ничего не ощутил у себя внутри...
В двух минутах от Храма - русская церковь Александра Невского. Она воздвигнута на том месте, где Иисус сделал свою последнюю остановку перед Голгофой. Говорят, что до этой остановки кто-то еще мог спасти этого парня, заступиться за него и повернуть Историю. Но... из-за чьей то трусости мы живем в этом мире, а не в другом.
Карго - самая известная подземная улица Иерусалима. По случаю субботы она была закрыта и нам пришлось лишь снять эти колоны времен римского владычества, за которыми назойливым туристам показывали языки дети. Надо же - такие маленькие, а уже евреи!
До сих пор не могу понять: как можно жить в этих святых иерусалимских переулках...
И двориках.
А это католическое аббатство Дормацион. Которое на горе Сион. Рядом с церковью высится башня с флюгегом в виде петуха (его видно на моем снимке). Его водрузили туда, т. к. любимый ученик Христа - Петр предал учителя когда петух трижды прокричал.
В крипте церкви возлежит статуя Марии на смертном ложе. Над нею мозаичные Ева, Ревека, Юдифь и другие великие тетеньки Ветхого Завета. (Великих - Жану Д" Арк, Пашу Ангелину и Кондолизу Райс я не расмотрел - по моему их там нет....)
А это - витраж - то что мне, как мастеру по стеклу, близко. Сделано просто, но со вкусом. Я бы сделал лучше!
И в конце нашего короткого путешествия, перед обратным спуском в Геену огненую, я споткнулся о толстый окурок настоящей гаванской сигары. Точно! Две тысячи лет назад ОН не докурил, ОН обещал вернуться: откинув длинные волосы назад, что бы не опалить и прикрыв огонёк от спички ладонями с характерными шрамами ОН, на секунду замешкавшись, бросит недогоревшую спичку вниз. В долину. В Геену.
И она станет ОГНЕНОЙ.
Летними вечерами погода в Иерусалиме меняется. Жар, от которого птицы прячутся в тень, перегреваются моторы машин и мучительно потеют одетые в черное ортодоксальные евреи, сменяется ветром, сухим и прохладным. Солнце убегает на запад, садясь и затухая в волнах Средиземного моря.
И источают томный жар в вечернюю темноту желтые, золотистые и розовые иерусалимские камни, из которых сложено все в городе – от древнейших иевусейских стен в долине Иосафата до современных домов района Рамат-Рахель, от Стены Плача до базарной лавочки, от забора до мостовой и лестницы, убегающей по склону холма среди домов. Разными оттенками золота сияет в это время город, и каменная плоть его источает накопленное тепло. И кажется в эти моменты, что живет Иерусалим своей, особенной, отличной от нашей, жизнью, и дома его сами вырастают из под земли.
Лев ВИЛЕНСКИЙ
Фото автора
Камень, называемый в народе «иерусалимским», является ничем иным как обычным известняком. Эта распространенная скальная порода, состоящая из карбоната кальция, известна как удобный строительный материал, как камень, который вода точит легко и неравномерно, образуя в нем пещеры, как источник окаменелых раковин.
В Иерусалиме есть несколько разновидностей известняка. Наиболее твердый из них, желто-золотистый, арабы называют «Мизи аль-Яхуд» или «Мизи аль-Ахмар» – «Еврейский» или «Ослиный» камень, так как он, наиболее прочный из всех разновидностей известняка в нашем районе, обрабатывается с наибольшим трудом. Упрямство этого камня, тем не менее, сослужило ему хорошую службу – именно из него возводили в Иерусалиме наиболее прочные здания, наиболее важные постройки. Там, где «еврейского камня» не хватало, использовали его более мягкий аналог с восточных склонов иудейских гор, дешевый и легкий в обработке. Арабские строители предпочитали третью разновидность иерусалимского камня, так называемый «малик» – царский камень, мягкий и удобный для обработки и твердеющий на воздухе, либо «Мизи Хилу» («Красивый» или «Сладкий» камень), белый и блестящий на солнце известняк, добываемый в районе Бейт-Лехема.
Особо красив красноватый «еврейский камень», которого много в тех же иудейских горах рядом с Бейт-Лехемом. Кроме строительных работ, он идет на поделки и украшения. Красные прожилки в бело-розовом теле камня делают его фактуру живой, под разными углами оттенок красного цвета меняется.
Долговечность и прочность каменной иерусалимской истории уникальна. Высочайшего мастерства достигло искусство обработки камня во времена Второго Храма (V в. До н.э – I в. Н.э), когда еврейские каменотесы обрабатывали каменные глыбы чудовищного размера и веса. Из этих исполинских блоков построена охватывающая Храмовую Гору опорная стена, частью которой является Стена Плача. Часть еврейских «иродианских» блоков (с более грубо обработанной «рамкой» и аккуратно вытесанной центральной частью») можно встретить сегодня и в стенах Иерусалима (построенных турками в XVI веке), и в руинах дворцов и домов, построенных в византийский и раннеарабский период, и в развалинах построек крестоносцев. Строительный материал, вырубленный из долговечного иерусалимского известняка, переходил из эпохи в эпоху. Вышеупомянутая иерусалимская стена является великолепным примером использования блоков разных эпох – от иудейских, римских и византийских до раннеарабских и турецких.
Арабы переняли у византийцев умение работать с иерусалимским камнем. Поэтому в Иерусалиме приняты арабские названия строительного материала и способа его обработки. Так различают следующие способы обработки облицовочного материала:
- Тильяни – просто грубые и необработанные камни разных форм. По-видимому, происходит от слова «Италия», искаженного арабами до малой узнаваемости. Этот тип облицовки чаще всего можно встретить в опорных стенах по сторонам улиц.
- Тубзе – прямоугольный каменный блок с грубо обработанной поверхностью. Такими блоками облицовывали дома до 70-ых годов прошлого века.
- Тальтиш – прямоугольный блок, поверхность которого обработана молотком и зубилом так, что остаются многочисленные следы зубила в виде запятых и клиньев.
- Мусэймсам – похож на тальтиш, но зубило берется особое, с тремя-четырьмя зазубринами, узор получается более ровный и приятный.
- Мусэймсам Тафджир или просто Тафджир – удары зазубренным зубилом наносятся с разных углов, поэтому узор более прихотлив.
- Мутба – ровная поверхность четырехугольного блока обрабатывается ударами специального молотка с зазубринами, подобного тем, которыми отбивают мясо для шницелей. У каждого молотка 16 или 32 зуба («грубый» или «нежный» тип обработки). Блоки такого типа идут на облицовку дверных косяков и оконных проемов.
Те же арабы – а они любят упрощать работу насколько это возможно – стремятся выдавать за иерусалимский камень еще две породы известняка, которые не имеют той крепости и золотистого оттенка, хотя сами по себе являются достаточно добротным материалом. Это «хеврони» – известняк из окрестностей Хеврона и камень из Бир-Зейт, что к северу от Иерусалима.
Облицовка иерусалимских домов камнем стала обязательной благодаря первому английскому губернатору города, принявшему бразды правления в 1918 году, сэру Роналду Сторсу. Он дал добро на план генерального развития Иерусалима, созданный известным архитектором того времени Вильямом Маклином. Строс – интеллектуал, знаток истории искусств и музыки Вагнера, антисемит и проарабски настроенный английский чиновник, лишь подтвердил древнюю иерусалимскую традицию строительства из местного камня. Надо отдать ему должное – благодаря этому Иерусалим сегодня выглядит достаточно внушительно.
В 1948 году, после разделения города на две части, основная масса каменотесов-арабов и крупные каменоломни в районе Бейт-Лехема остались на иорданской территории. И тогда евреи придумали выход, позволивший им соблюдать градостроительный план. Облицовочный иерусалимский камень начали делать из бетона, который заливали в формы с фактурой, напоминающей блок, обработанный по способу «тальтиш». Такими бетонными «камнями» облицованы несколько домов на улице Гиллель, построенных в 50-е годы прошлого века, отдельные дома в старых районах города Бейт А-Керем и Рехавия. После воссоединения Иерусалима в 1967 году проблема облицовочного материала потеряла свою актуальность. Тем не менее, архитекторы продолжали экспериментировать с иерусалимским камнем, введя более простой вид облицовки – «эвен несура», пиленный камень, с ровной поверхностью. С годами выяснились все недостатки этого материала. На нем легко появлялись лишайники, его поверхность легче покрывалась копотью от выхлопных газов, да и выглядел он уныло. И до сих пор в центре Иерусалима есть несколько десятков домов, где пиленный камень облицовывает фасады. Коренные горожане их не любят – и в этом они правы.
А камень, который сегодня добывают в каменоломнях на севере и востоке города, продолжает покрывать прочной кожей стены, лестницы и дома Города. И каждым летним вечером, когда становится немного прохладно, можно прислониться к нему и согреться впитанным за день теплом.
ГОРОД МИРА
Камень – противоположность песку и пыли, символ прочности и надежности бытия. В нем – примирение с самим собою и основа созидания.
Человечество сложило немало легенд о камне: во всем мире где-нибудь кто-нибудь и когда-нибудь непременно «окаменел». Но сейчас это ровным счетом ничего не значит, потому что независимо от легендарной ауры камней, есть наш «Бейт-Эль» – Иерусалим. И камнинашего города – говорящие камни времени… Рука архитектора подарила им динамику художественного движения – музыку формы.
Город мира засыпает,
Эха улочек слышны...
И столетия пронзает
Архитектор старины.
Минареты и соборы
Древней музыкой манят –
«Каменеющей» для взоров –
Примиряющей в камнях.
Эта музыка застывшая,
Как божественный концерт
С базиликами охрипшими
От седых пророчеств лет.
Сон навязчиво-простой –
Город мира золотой.
КОРАЛЛОВЫЙ ЗВЕРИНЕЦ
Человечество всегда тяготело к идолопоклонничеству. При этом предметом культа нередко становились камни – греческий омфалос, Черный камень в Пессине, метеорит Кааба в Мекке.
Видно, есть в камнях нечто притягательное, какая-то тайна. Ею не владеешь (она – тайна), но без нее уже не можешь жить, ибо за ней – прикосновение к неведомому миру, который ты сам для себя выбрал или придумал…
Бог знает, на каком «блошином рынке» я купила фигурки зверей из белого камня, привезенные, по утверждению продававшего их индуса, с острова в Индийском океане. Они никак не вписывались в интерьер советской квартиры, поэтому всегда лежали в моей сумке с прочим ненужным хламом. Но выбросить их – не поднималась рука. Так я и привезла их в Израиль и почему-то даже нашла им видное место в своем новом жилище. Теперь мой «коралловый зверинец», мирно расположился на комоде. И вот однажды я вдруг почувствовала, что «каменные зверята», словно сами собою, стали «младшими братьями» белого камня Иерусалима – города, с которым я связала свою судьбу.
Есть в океане Индийском остров –
Белых кораллов и черных камней.
Здесь изумрудные волны у плеса
Рвутся, смеются и катят ко мне.
Здесь под водой расцветают кораллы:
Белые розы пучины морской
Можешь сорвать, но до огненно-алой
Ты не дотянешься алчной рукой.
Сколки кораллов, как нежность-небрежность,
Выплеснет прочь индианка-волна.
И ты увидишь зверят белоснежных,
Что станут греться на смуглых камнях.
Вот медвежонок с пористой спинкой,
Белый слоненок, и белый щенок,
Белый жирафик, белая свинка
И... белогривый единорог.
Что ж, «городские» открою вам дали:
Призрачно-белый Иерусалим –
Радости город и город печали –
Тот, что надеждой и верой храним.
Здесь поселю вас на Бен-Иегуда,
«Чудо-зверинец» индийских кровей,
Младшие братья белого чуда –
Иерушалаима – «камня камней».
Камень его белолоб, белоснежен,
Как танахический древний герой,
Он и возвышен, он и мятежен,
И за меньших своих братьев – горой.
Здесь ничего вам бояться не надо,
Даже беспечных еврейских ребят.
Кумушки-звери, белые чада,
Вас защитит бело-облачный град.
ПРАДЕТСТВО
Иерусалим – гармония противоположностей, соединение несоединимого, когда, казалось бы, точек соприкосновения в принципе нет. В благородстве его камня совместились сознательное и бессознательное, словно мужское и женское начала.
А за окошком – снова муадзин,
И почему-то разорвать боятся
Мираж, в котором только ты один –
Иерусалим! Не будь ничьей виною!
Не ты ль эпохи в здания слагал
И из руин неверья поднимал,
Безмолвьем камня – Западной Стеною?
И в тех моленьях я была с тобой,
И крылья голубиные растила,
Чтоб улететь в Небесный город твой,
Чей отсвет в твоем камне полюбила,
Иерусалим, мой каменный Давид,
Молчит, молчит, молчит…
Но – вопреки каменному молчанию – «Бейт-Эль» остается прадетством иудаизма, в котором продолжают жить наши предки, освободившиеся от страстей и желаний.
Они глядят на нас с портретов
Сквозь серо-бурый сердолик,
Сквозь халцедоновые лета
Семитский сохранив язык,
Премудрости священных книг
И мир, что ломок, как тростник...
Прадеды и прабабки наши –
Весь мир в сардониксовой чаше.
Так в Иудее называли сердоликовую чашу, привезенную евреями из Греции. Они верили, что в солнечных прожилках сардоникса – то, что умиротворяет душу…
В том камне – тайна Иерусалима –
Непогрешима…
Однако гармоническая неторопливость вечности не помешала человечеству однажды усомниться в мудрости камня. Может ли молчаливое красноречие соперничать с бренным языком? И вот иудеи начали делать каллиграфические надписи, словно пытаясь обрести примирение с собою.
Открыта каллиграфии страница…
Сияет огнедышащий гранат –
Пылает –
И Закон еврейский длится,
И обрезанья праведный обряд,
И строй высокий «Музыки Этерна»,
Что очищает от неверной скверны.
Мы живы –
Коль Закон еврейский длится...
Живей живых мы стали во сто крат…
Пылает каллиграфии страница
И на талите – огненный гранат.
ИСЦЕЛЕНИЕ
Иерусалимский камень – краеугольный в судьбе человечества.
Камень – вечность и сновидение,
Камень – прочность и изменение,
Камень твой, Иерусалим.
Камень – тело, прикосновение,
Камень – дух, и камень – моление,
Камень твой, он не опалим.
Камень – смерть, отдохновение.
Камень – жизнь, смятенье, сомнение,
Очищение от проказ.
Камень – музыка, ритм, движение,
Вулканическое извержение,
Камень – стоп: исцеление нас…
Э П И Л О Г
Неожиданнокакая-то пылинка попала мне в глаз. По привычке я начала «шарить» в сумке в поисках носового платка. И вдруг мои пальцы наткнулись на кораллового единорожка, видимо, отчаянно желавшего остаться моим камушком-талисманом даже в столице Иерусалимского камня. Я ощутила гладкое «каменное тельце» и инстинктивно улыбнулась, словно приветствуя своего маленького друга. Пылинка выпала.
– Что бы я делала без тебя, малыш? Ты и впрямь мой целитель!
Спят серебряные улицы.
Словно отпрыски весны,
Не волнуются, не хмурятся.
Окна глаз ясны, как сны.
Дышит мой Иерусалим,
Палевый – от света лунного, –
И бессмертен и раним,
В ритме камня вечно юного.
И единорожек тоже спит...
И секрет синагог.
Ты всегда – в облаках,
Где единственный Бог…
Каббалистика зрит
В глубине твоих глаз.
И, как солнце, горит
Камня фас и анфас…
Невесомый на вес!
Ты паришь до небес!
Цфат - город Воздуха…
Иерусалимский камень – порода твердого мелового камня, добываемого в районе Иерусалима (геологическое название – порода «мизит йеудит»). Им облицованы или построены практически все здания Иерусалима, что придает городу особый архитектурный вид и красоту.
Архитектура Иерусалима
С древних времен строители Иерусалима старались пользоваться именно этим камнем для строительства города. Храмовая Гора (включая Стену Плача); здания Старого Города, построенные в течение поколений; новые кварталы столицы Еврейского государства.
В начале периода Британского мандата, во время утверждения первого плана по развитию Иерусалима, в 1918 г., был введен городской закон, по которому все здания должны быть облицованы Иерусалимским камнем.
Виды Иерусалимского камня
Иерусалимский камень бывает разного оттенка – он меняется от желтого до немного красноватого цвета. Встречаются разные способы обработки камня. Но, несмотря на это, сохраняется единый вид города.
В последнее время, Иерусалимский камень продолжают вырубать только в нескольких каменоломнях к северу от Иерусалима. В основном, им пользуются при строительстве общественных зданий. При строительстве обычных домов в районе Иерусалима пользуются Хевронским камнем (к югу от Иерусалима) или Бир-Зетским камнем (к северу от Иерусалима).
Иерусалим — «нижний и верхний», материальный и духовный
Иерусалим это город золота и меди, камня и света. Место, где с давних времен происходит встреча и борьба между разными народами, культурами и религиями. Этот город живет прошлым, настоящим и будущим, которые соприкасаясь, позволяют почувствовать связь с вечным. Иерусалим объединяет весь еврейский народ, а в будущем объединит и весь мир. Единый город, объединенный одним камнем.
Золотой Иерусалим
Так об Иерусалиме пишет известная израильская поэтесса Номи Шемер:
Иерусалим мой золотой, Из меди, камня и лучей, Я буду арфой всех напевов Красы твоей . (Перевод А. Гиля).
В истории мировой архитектуры часто упоминается о материалах, которые сформировали облик целых значимых регионов. Эти камни — визитная карточка городов, эпох или цивилизаций. Они же — порой единственная причина сохранности этих древнейших построек.
Одним из настолько значимых камней является Иерусалимский Камень. Это светло-бежевый мраморизованный известняк, в который полностью обрамлен город трех религий. Разработка этого камня ведется неподалеку от Иерусалима. Неудивительно, что именно им облицовывали постройки, укрепляли стены и мостили тротуары города задолго до появления христианства. А в 1918 году, во время разработки плана по развитию и сохранению Иерусалима, британский мандат утвердил закон: все строящиеся городские здания должны быть облицованы этим камнем. Все — значит абсолютно все общественные постройки города. А в отделке частных зданий разрешено использовать камень близкого состава — Хевронский и Бир-зетский. Диапазон оттенков камня довольно узкий, незначительные колебания не мешают сохранению архитектурной целостности города.
Чаще всего применяется камень светло-бежевого цвета, а также встречаются серо-бежевые и розоватые породы. Текстура временами неоднородная — встречаются переходы цвета, бурые прожилки, временами — останки фауны, ракушки. Под ярко-синим небом с палящим солнцем Иерусалим кажется золотисто-желтым, будто вырезанным из единой скалы. Не зря поэты называют его «Золотым городом».
Так что же собой представляет этот легендарный камень с геологической точки зрения? Это карбонатная порода, которая по генезису она является мраморизованным известняком, т.е. известняком, который укрепляется и уплотняется под действием давлений и температур в земной толще. По минералогическому составу представляет собой плотно сцементированную массу кристаллов кальцита и доломита.
Итак, золотисто-бежевым Иерусалимским камнем облицованы все общественные здания и ключевые святыни города. Иудеи совершают паломничества на Храмовую Гору и к Стене Плача. Мечеть Аль-Акса, расположенная на той же Храмовой Горе, - священное для мусульман место. А начиная от мусульманского квартала до Храма Гроба Господня тянется Виа Долороса - последний путь Христа. Удивительно, как этот клубок преданий и святынь трех религий сохранился до наших дней. Ведь и противоречия человеческие, и просто время могли бы разрушить эти постройки..
Все эти места облицованы или замощены бежевым Иерусалимским камнем. Из него же — крепкие городские стены. Им же покрыты тротуары и многочисленные торговые площадки всего города. Стоит отметить, что часто ходить по Иерусалиму неудобно — камень местами наполирован ногами туристов, а на границах стыков плит — зачастую поврежден.
На поверхность плит мощения часто нанесена фактура, которую сегодня мы называем бучардированной. Сейчас мы ее оперативно и качественно наносим на станке. Такая обработка образует небольшой рельеф на камне и снижает скольжение. В Иерусалиме этот рельеф на плитах был выдолблен вручную — вероятно, при помощи молота и крупных гвоздей.
Учитывая возраст построек и мощения, кажется, что этот камень вечен.. Нам стало известно, что месторождения Иерусалимского камня разведаны лишьчастично. И он востребован для экспорта в другие страны, в том числе и в Россию. Если Вас заинтересовала возможность отделки Иерусалимским камнем, обратитесь к нам - мы с радость предоставим Вам более детальную информацию о сроках и стоимости работ.