Бывший гей описывает процесс смены ориентации.

Вопрос психологу

Что считается гомосексуальным опытом? в подростковом возрасте я со своим знакомым играли в компьютерные игры у него дома оба не совершеннолетние а потом он стал доставлять мне оральное удовольствие! Потом попросил меня попробовать сделать ему тоже самое это было для меня впервые! но я не смог и отказался, хотя попытка была после его уговоров он сказал тогда что ничего страшного не будет! если я попробую а я не понимал тогда что этого делать нельзя этого мне было для меня это казалось какой то игрой сейчас мне 23 Я встречаюсь с девушкой и очень ее люблю но хотелось бы узнать считать этот случай за гомосексуальный опыт или нет мне очень не хочется чтобы это считалось гомосексуальным опытом! еще у меня остался страх перед тем что я могу стать геем скажите я напрасно переживаю по этому поводу! Пожалуйста посоветуйте какие нибудь упражнения от страхов и негативных мыслей!

Здравствуйте, Антон!

Вы терзаете себя, потому что не приняли эту ситуацию в вашей жизни. Да, это гомосексуальный опыт, хоть и в подростковом возрасте. Сейчас вы с женщиной и какие могут быть причины для тревоги ? Только если вы захотите завершить то, что вы не завершили тогда? Попробовать? Но ЗАЧЕМ? Наслаждайтесь жизнью с вашей девушкой. И перестаньте себя изводить. С Уважением Олеся.

Хороший ответ 3 Плохой ответ 0

Здравствуйте, Антон! я помню Ваш вопрос:

зачастую молодые люди (подросткового возраста) сами заводят себя в тупик тем, что принимают и видят в себе гомосексуалиста пережив в своей жизни ситуацию или насилия со стороны мужчины или молодого человека, или же пережив растление со стороны также мужчины и воспринимают себя именно ТАКОВЫМИ! НО - это было ПРОТИВ Вашей воли - это было совершено НАД ВАМИ и Вы в этой ситуации таже жертва, что и при насилии! и это НЕ ВЫ гомосексуалист, а тот человек, который над Вами это сделал! и ОТ этого ВЫ НЕ станете ИМ!!! эта ситуацию всего лишь говорит о том, что в Вашей жизни была эта ситуация, НО Никаких более выводов нельзя сделать! и НЕ надо убегать ОТ своих страхов , от своей боли - эту ситуацию тоже нужно проработать, чтобы отпустить и пережить ей и жить дальше!

Мой гомосексуальный опыт начался ещё в детстве. Корень этой гадости крылся в нескольких факторах: я рос без отца, испытывал чрезмерную опеку мамы и бабушек. Кроме того, когда мне было семь лет, один старший парень вовлек в меня в игры сексуального характера, после чего меня изнасиловали.

В остальном я был такой, как все: обычный человек, который бежал за чем-нибудь, в поисках счастья и любви. Но эту любовь я стал искать среди мужчин. Думал, что смогу ее найти, занимаясь с ними сексом. Меня тянуло к мужчинам, мне нравились их тела, мне хотелось с ними романтики и интима. Я постоянно думал о мужчинах, смотрел порнографию. Но, на самом деле, это была не любовь, а извращение. Внутри меня что-то кричало, что все это неправильно, я понимал, что все должно быть по-другому. Моя совесть буквально требовала оставить все это и изменить жизнь. Я старался не думать о парнях, о сексе с ними… Но, увы, все равно возвращался к этому.

Когда мне исполнилось 17 лет, я покаялся и стал ходить в протестантскую церковь. Моя жизнь радикально изменилась: улучшились отношения с родителями, Бог исцелил меня от неизлечимой болезни… И, естественно, начало происходить исцеление моей сексуальной сферы. Я четко осознал, что гомосексуализм – это мерзость и грех. Я понял, что Бог любит меня, но ненавидит этот грех. Но я не знал, что делать со своей проблемой, к кому обращаться, потому что об этом в церкви никто не говорил. Поэтому поначалу я, уже веруя в Бога, неоднократно возвращался к гомосексуальному образу жизни… Но я не сдавался, делал все, чтобы изучить этот вопрос. Прочел массу книг, прослушал множество проповедей, всюду искал выход из моей проблемы.

Как написано в Библии, ищите и найдете. Вскоре я стал понимать, что гомосексуализм порождают разные факторы: наследственные проклятия, одержимость бесами, изнасилование в детстве, материнское или отцовское неестественное доминирование в семье… Я долго молился, разбирался с этими пунктами, просил Бога, чтобы Он освободил меня от беса гомосексуализма и исцелил раны моего сердца.

Шла настоящая война за мою душу. Но победа была одержана! Хотя после этого были искушения вернуться на прежний путь, я утверждаю, что с Божьей помощью я окончательно и бесповоротно освободился от гомосексуализма. Теперь я могу общаться и дружить с мужчинами, не имея в голове «левых» мыслей. У меня больше нет никакого сексуального влечения к ним. Наоборот, у меня как будто открылись глаза на женщин: если раньше они меня не привлекали, то сейчас всё по-другому.

Сегодня многие утверждают, что гомосексуализм это врожденное явление, обусловленное на генетическом уровне, и что от этого нельзя избавиться. Но я совершенно однозначно заявляю: это ложь! И я уверен, что освобождение от гомосексуальной зависимости может получить любой человек. Молюсь, чтобы Бог помог геям и лесбиянкам осознать свою проблему и дал им желание освободиться от этой мерзости.

Каковы бы ни были возможные биологические причины или сопутствующие факторы гомосексуальности, формирование сексуальной ориентации индивида - сложный и длительный индивидуальный процесс. Важнейший теоретический вывод многолетнего поиска причин гомосексуальности - уяснение того, что мы вообще не знаем «этиологию» устойчивой системы эротических предпочтений индивида, будь то гомо-, гетеро- или бисексуальная ориентация. Поведенческая статистика, подсчитывающая количественное соотношение гомо- и гетеросексуальности, так же легко вводит в заблуждение, как и склонность клиницистов «субстанциализировать» описываемые ими синдромы, превращая их из феноменов в самостоятельные сущности.

Поскольку вариации сексуального, как и всякого иного, поведения могут объясняться временными, ситуативными факторами, американский психиатр Д. Мармор предлагает считать гомосексуальным индивидом только того, «кто во взрослой жизни испытывает определенно более сильное эротическое влечение к представителям собственного пола и обычно, хотя не обязательно, поддерживает с ними сексуальные отношения» . Это определение заведомо исключает преходящие, временные, ситуативно обусловленные (например, жесткой половой сегрегацией в условиях тюрьмы или закрытого учебного заведения) или типичные только для определенной фазы психосексуального развития (препубертатное и подростковое сексуальное экспериментирование) гомосексуальные контакты и переживания. Однако от чего зависит этот итог? В современной сексологии существуют на сей счет две главные парадигмы, за каждой из которых стоит несколько содержательных концепций .

Первая, более традиционная биолого-медицинская парадигма (назовем ее теорией инверсии) относит гомосексуальность к тому же классу явлений, что и гермафродитизм, транссексуализм и трансвестизм. Их общую основу составляет рассогласованность различных детерминант или уровней половой идентичности, но эта рассогласованность неодинакова по своей глубине, устойчивости и преимущественной сфере проявления. Гермафродитизм - явная соматическая патология, делающая невозможной половую идентификацию индивида. Транссексуализм - постоянная, тотальная инверсия половой роли/ идентичности, несовпадение морфологического пола и полового самосознания субъекта, .большей частью обусловленное скрытой генетической или гормональной патологией. Трансвестизм также предполагает инверсию половой роли/идентичности, но не постоянную, а эпизодическую; половая идентичность является в этих случаях как бы сменной, выбираемой на время. Гомосексуализм не затрагивает ни телосложение, ни половую роль/ идентичность, но означает постоянную инверсию сексуальной ориентации, т. е. неадекватный выбор сексуального партнера. У бисексуальных индивидов сексуальная инверсия является временной, эпизодической.

Эта схема по-своему логична, отражая переход от более глубокой и устойчивой инверсии к локальной и эпизодической. Однако хотя «сексуальные» свойства кажутся производными от «половых», так бывает далеко не всегда. С одной стороны, нарушение половой роли/идентичности в детстве в дальнейшем нередко сопровождается сексуальной инверсией. Например, все 9 мальчиков, страдавших допубертатной рассогласованностью половой роли/идентичности, развитие которых прослежено Мани и Руссо до 23-29 лет, стали гомосексуалистами . С другой стороны, трансвестизм не обязательно и даже довольно редко сочетается с гомосексуальностью (это видно, кстати, и из приведенных выше этнографических данных). Поскольку попытки найти биологические детерминанты «чистого» гомосексуализма до сих пор остаются безуспешными, психологи и психиатры вынуждены искать источники сексуальной ориентации как в гомо-, так и в гетеросексуальном варианте, в особенностях индивидуального развития личности.

Вторая парадигма (теория сексуальной ориентации) основывается не на сексопатологии, а на психологии нормального развития, считая формирование эротических предпочтений субъекта одним из аспектов становления его полоролевой ориентации; с этой точки зрения критическим периодом формирования эротических предпочтений будет уже не раннее детство, а предподростковый и подростковый возраст, а наиболее значимыми другими - не родители, а сверстники, с которыми индивид общается и на которых психологически ориентируется в период, когда у него пробуждаются эротические интересы. Соотношение этих двух теоретических моделей представлено на с. 269.

С точки зрения постановки вопроса вторая модель, предлагающая изучать процесс формирования сексуальной ориентации в целом, а не только в гомосексуальном варианте, предпочтительнее, но в содержательном плане обе модели не столько альтернативны, сколько взаимодополнительны. Первая фиксирует связь сексуальной ориентации личности с особенностями формирования полоролевой ориентации и предпочтений у ребенка, тогда как вторая описывает процесс дифференцировки собственно эротических предпочтений, приходящийся на младший подростковый возраст.

Согласно теории Стормса, «эротическая ориентация возникает в результате взаимодействия между развитием полового влечения и социальным развитием в младшем подростковом возрасте» . Иными словами, половое созревание вызывает эротические переживания, а социальная среда и преобладание в ней гетеро- или гомосоциаль-ных моментов (круг общения подростков, объекты их эмоциональных привязанностей, источники сексуальной информации и т. д.) определяют их направленность. Поскольку более раннее пробуждение либидо приходится на возраст, когда в круге общения и эмоциональных привязанностей подростка преобладают сверстники собственного пола, это способствует развитию гомоэротических склонностей, а более позднее созревание, наоборот, благоприятствует гетеросексуальности. При одинаковом половом влечении гомоэротическая ориентация будет тем сильнее, чем продолжительнее период преобладания гомосоциальных отношений; уменьшение половой сегрегации, напротив, способствует формированию гетеросексуальной ориентации.

Стормс подтверждает это ссылками на известные факты более раннего пробуждения у гомосексуалистов эротических интересов и сексуальной активности. Например, по данным Сагира и Робинса , от 60% до 80% мужчин-гомосексуалистов сообщили, что половое влечение появилось у них до 13 лет (в контрольной группе таковых оказалось 20-30%). Меньшая распространенность гомосексуализма среди женщин также может быть объяснена этими двумя факторами: более поздним пробуждением эротических интересов (15 лет по сравнению с 13 у мальчиков) и меньшей гомосоциальностью женщин.

Гипотеза Стормса, несомненно, заслуживает серьезного обсуждения, но далеко не бесспорна. Во-первых, повышенная эротизированность эмоциональных переживаний и межличностных отношений мужчин-гомосексуалистов в подростковом возрасте может быть следствием ретроспективной иллюзии или того, что осознание своей сексуальной необычности побуждает таких людей воспринимать все свои отношения в эротическом ключе. Во-вторых, гомосоциальность, как уже говорилось, способствует развитию гомоэротизма не при всех, а только при каких-то, не вполне одинаковых, условиях. В-третьих, остается открытым вопрос, почему социально типичные для определенного возраста гомоэротические переживания у одних людей проходят, а у других закрепляются. В-четвертых, ссылка на половые различия в этом случае малоубедительна, так как вследствие диффузности женской сексуальности гомоэротические оттенки и мотивы женских межличностных привязанностей часто остаются незамеченными и даже неосознанными.

На переходный возраст приходится львиная доля тех «гомосексуальных контактов», распространенностью которых так ужаснул своих читателей Кинзй. Даже в очищенной от гомосексуалистов выборке Кинзи такие контакты признали 36% мужчин и 15% женщин, обучавшихся в колледже .

Однако пересчет наиболее репрезентативной части выборки Кинзи (2900 мужчин моложе 30 лет, учившихся в колледже) показал, что хотя 30% из них имели в прошлом хотя бы один гомосексуальный контакт, при котором опрошенный или его партнер испытывали оргазм, больше половины данной подвыборки (16% общего числа) не имели такого опыта по достижении 15-летнего возраста, а у другой трети подвыборки (9% общегб числа) гомосексуальное экспериментирование закончилось к 20 годам. По данным Ханта , из людей, имевших когда-либо гомосексуальный контакт, половина мужчин и более половины женщин прекратили такие отношения до наступления 16 лет. Среди американских подростков 13-19 лет гомосексуальный опыт признали 11 % мальчиков и 6 % девочек, но более половины этого опыта приходится у мальчиков на 11-12 лет, а у девочек - на 6-10 лет ^"Среди студентов американских колледжей, опрошенных в 1976 г., такие контакты признали 12% мужчин и 5% женщин , среди канадских студентов - 16-17 и 6-8% соответственно . Среди 16-17-летних школьников ФРГ гомосексуальный контакт признали 18% юношей и 6% девушек, в том числе с оргазмом - 10% юношей и 1% девушек, но в последний год перед опросом такой опыт имели лишь 4% юношей и 1% девушек .

Что реально стоит за этими цифрами, которые, по единодушному мнению специалистов, скорее преуменьшены, чем завышены? Посмотрим на них не с точки зрения сексопатологии, которую интересует этиология гомосексуализма, а с точки зрения нормальной подростковой и юношеской сексуальности.

Гомосексуальный опыт в отрочестве и юности может быть существенным или несущественным фактом психосексуальной биографии индивида, но такой опыт сам по себе отнюдь не делает его «гомосексуалистом», так же как никто не назовет вором ребенка, похитившего чужую игрушку. Большая часть подобных контактов происходит между сверстниками, без участия взрослых. Из числа американских подростков, имеющих гомосексуальный опыт, взрослыми были инициированы только 12% мальчиков и меньше 1 % девочек; у остальных первым партнером был сверстник или подросток ненамного старше или моложе . Сходную картину рисует и гомосексуальная выборка Кинзи: более 60% этих мужчин имели первый гомосексуальный контакт в возрасте от 12 до 14 лет ; в 52,5% случаев партнеру было также от 12 до 15 лет, у 8% он был младше, у 14% это были 16-18-летние юноши и только у остальных - взрослые . Аналогичные данные приводят и другие исследования.

Почему же вообще распространены гомоэротические чувства и контакты среди подростков? Ранние сексологические теории были склонны выводить их из особенностей самой подростковой сексуальности. Например, А. Молль постулировал существование особого периода «подростковой интерсексуальности», когда половая возбудимость очень велика, а объект влечения не определился. Такого мнения и сейчас придерживаются некоторые психиатры . Однако возрастные рамки этого периода (от 7-8 до 15-16 лет) слишком неопределенны. Кроме того, неясно, является ли интерсексуальность всеобщей или характерной только для некоторых детей и подростков (и каких именно), как соотносятся в этих случаях сексуальное поведение и эротические фантазии и др. Если для Молля «интерсексуальность»- возрастной феномен, то 3. Фрейд связывает гомосексуальность с изначальной бисексуальностью человека. Окончательный баланс гетеро- и гомоэротических влечений, т. е. психосексуальная ориентация личности, складывается, по 3. Фрейду, только после полового созревания . Поскольку у подростка этот процесс еще не завершен, «латентная гомосексуальность» проявляется у него, с одной стороны, в прямых сексуальных контактах и играх, а с другой - в страстной дружбе со сверстниками собственного пола. В рамках психоаналитической теории, рассматривающей все эмоциональные привязанности как либидонозные, такая расширительная трактовка грмо-эротизма вполне логична. Однако насколько продуктивен подход, описывающий всю систему общения и эмоциональных привязанностей индивида в терминах, имеющих преимущественно, а для неспециалистов - исключительно сексуальный смысл?

Подростковый возраст и ранняя юность - время, когда личность больше всего нуждается в сильных эмоциональных привязанностях, но как быть, если психологическая близость с лицом противоположного пола затруднена собственной незрелостью подростка плюс многочисленными социальными ограничениями (насмешки товарищей, косые взгляды учителей и родителей), а привязанность к другу своего пола ассоциируется с гомосексуальностью? Порожденный этим страх лишь усиливает неуверенность подростка в своей психосексуальной идентичности. Дело даже не в последствиях. Взаимоотношения подростка с лицами своего и противоположного пола нужно рассматривать в общей системе его межличностных отношений, которые, конечно, не сводятся к сексуально-эротическим. Предложенных Кинзи двух шкал - поведенческой шкалы гетеро/гомосексуальности, фиксирующей половой состав реальных сексуальных партнеров личности, и диспози-циоиной шкалы гетеро/гомоэротизма, фиксирующей эротические предпочтения индивида,- недостаточно для описания и понимания его взаимоотношений с лицами своего и противоположного пола. Их необходимо дополнить двумя коммуникативными шкалаг^и: поведенческой шкалой гетерогомосоциальности, фиксирующей половой состав круга реального общения личности (партнеры по играм, совместной деятельности, участие в однополых или смешанных компаниях и т. п.), и диспозиционной шкалой гетеро/гомофилии, фиксирующей ориентацию на одно- или разнополое общение, способность индивида к психологической интимности и дружбе с представителями своего и противоположного пола и потребность в них и т. д. .

Ни одно из этих понятий не является новым. Понятия гетеро- и гомосоциальности и гетеро/гомофилии давно употребляются в социальной психологии. Что же касается гетеро/гомосексуальности и гетеро/гомоэротизма, то их различал Шандор Ференци уже в начале XX века. Однако эти 4 оси обычно рассматривают изолированно друг от друга. Между тем именно их сопоставление показывает неправомерность сведения общих социально-коммуникативных категорий к сексуально-эротическим, как бы широко последние ни трактовались.

Общеизвестная гомосоциальность мужчин и особенно мальчиков-подростков, предпочитающих общение с представителями своего пола, вытекает не из общего для них «гомосексуального радикала», а из общих закономерностей их половой социализации. Гомофилия, т. е. ориентация скорее на сходство, чем на дополнение, является общепсихологической закономерностью, которая отнюдь не ограничивается сферой взаимоотношения полов; людям вообще свойственно симпатизировать и искать близости с теми, кто кажется им похожими на них самих. Это ярко проявляется в психологии дружбы . В переходном возрасте эта тенденция особенно сильна.

Сочетание коммуникативных и психосексуальных характеристик неодинаково у разных индивидов и на разных стадиях жизненного пути. Поведенческая гетеросексуаль-ность может сочетаться с диспозиционным гомоэротизмом. Гетероэротизм нередко сочетается с гомофилией; это особенно типично для мальчика-подростка, который воспринимает женщину только как сексуальный объект и именно поэтому не способен к психологической близости с ней, остро нуждаясь в друге собственного пола. Половая сегрегация в общении (гомосоциальность) подростков может объективно благоприятствовать гомосексуальным контактам и в то же время стимулировать гетеросексуальные интересы. Подтверждение своей маскулинности и гетеро-сексуальности юноша опять-таки получает от сверстников собственного пола, которым он рассказывает о своих «победах».

Хотя разные эмоциональные привязанности взаимосвязаны и одна из них может предшествовать и подготавливать рождение другой, они принципиально несводимы друг к другу. Психосексуальные переживания переходного возраста можно понять только с учетом других аспектов формирования личности.

Например, интерес к телу и гениталиям людей собственного пола, возникающий уже в раннем детстве, стимулируется прежде всего потребностью самопознания, сравнения себя с другими. В пубертатный период подросток впервые воспринимает собственное тело как эротический объект, вторичные половые признаки становятся для него одновременно знаком взрослости и пола.

Мы читаем в дневнике 14-летней девочки: «Однажды, оставшись ночевать у подруги, я ее спросила - можно мне в знак нашей дружбы погладить ее грудь, а ей - мою? Но она не согласилась. Мне всегда хотелось поцеловать ее, мне это доставляло большое удовольствие. Когда я вижу статую обнаженной женщины^ например, Венеру, то всегда прихожу в экстаз» 1. При желании можно увидеть в этом признании проявление «латентной гомосексуальности». Однако телесный контакт, прикосновение имеют не только эротический смысл, это универсальный язык передачи эмоционального тепла, поддержки и т. д. Оценивая потенциально и даже явно эротические контакты между подростками, нужно помнить и о ситуативных факторах, в частности о высокой гомосоциальности младших подростков, для которых, особенно в 10-12 лет, почти повсеместно характерна некоторая сегрегация игровой активности мальчиков и девочек. Среди товарищей 10-11-летних мальчиков, обследованных Кинзи , мальчики преобладали в 72% случаев, девочки - в 4,7% случаев, было поровну тех и других в 23% случаев. Большая фактическая доступность сверстника своего, нежели противоположного, пола усиливается сходством интересов и значительно менее строгими табу на телесные контакты. Неудивительно, что гомосексуальные игры встречаются у них чаще, чем гетеросексуальные. Меньшая половая сегрегация, вероятно, даст иное соотношение. Генитальная игра со сверстниками, взаимная или групповая мастурбация, если в них не вовлечены взрослые, как правило, не считаются в мальчишеских компаниях чем-то страшным или постыдным. Поскольку у девочек выражения нежности, объятия, поцелуи вообще не табуируются, их потенциальные эротические обертоны большей частью и вовсе не замечаются. Естественно, пробуждающаяся чувственность на первых порах нередко удовлетворяется именно этим путем. К концу пубертатного периода такие игры обычно прекращаются; их продолжение в 15-16 лет уже дает основание для беспокойства.

Так как в генитальных играх младших подростков эротическая мотивация имеет подчиненное значение, психологи, чтобы избежать стигматизации, предпочитают не называть такие контакты гомосексуальными и не придавать им чрезмерного значения. Однако между допу-бертатной гомосексуальной активностью и будущим сексуальным поведением взрослого человека есть определенная связь. Из 2835 мужчин-студентов ФРГ, опрошенных Гизе и Шмидтом , гомосексуальные контакты в течение года перед опросом имели 3,4%. Эти данные были затем сопоставлены с воспоминаниями респондентов об их допубертатной (до 12 лет) гомосексуальной активности; оказалось, что чем выше допубертатная гомосексуальная активность личности (количество контактов и число партнеров), тем вероятнее гомосексуальное поведение взрослого. Из числа студентов, не имевших гомосексуальных контактов в детстве, в последний год перед опросом их имели лишь 2%, а из тех, кто имел много таких контактов,- 19% . Вообще детство гомосексуальных мужчин выглядит более «сексуализированным».

Простейшее объяснение этих корреляций - ссылка на условнорефлекторные связи, которые могут возникнуть у подростка во время генитальной игры и зафиксироваться в качестве гомосексуальной направленности. В принципе это, конечно, не исключено. Однако условнорефлекторная модель психосексуального развития в целом кажется слишком упрощенной, фиксируя внимание скорее на внешней стороне события, чем на его смысле для личности.

Между тем долгосрочные последствия зависят именно от субъективного смысла.

Гомосексуальные контакты со сверстниками, если они имеют игровую форму и не сочетаются с психологической интимностью, большей частью преходящие. Дело не столько в поведении, сколько в переживаниях субъекта. Один пациент Гарри Салливэна, взрослый гомосексуалист, рассказал ему, что в школьные годы только он и еще один мальчик не участвовали в гомозротических играх сверстников; случайно познакомившись затем и с этим школьным товарищем пациента, Салливэн узнал, что он тоже стал гомосексуалистом. Неучастие в играх товарищей было, вероятно, их бессознательной защитной реакцией, но пассивная роль зрителя только усиливала психологическую значимость происходящего .

Корреляциям между гомосексуальными играми мальчиков в допубертатном возрасте и поведением взрослых Г. Шмидт предлагает следующие объяснения: 1) в поведении ребенка уже проявляется будущая гомосексуальная ориентация взрослого; 2) положительно воспринятый сексуальный опыт вызывает желание продолжать его и тем самым формирует гомосексуальную ориентацию; 3) гомосексуалисты чаще вспоминают свои допубертатные сексуальные контакты; у них либо лучше память на такие события, либо меньше склонность к их вытеснению из сознания; 4) гомосексуалисты бессознательно перестраивают свою автобиографию, чтобы придать ей больше последовательности.

Несмотря на разные исходные посылки, эти интерпретации не исключают друг друга. Объяснения 1 й 2 считают описываемые различия реальными, а объяснения 3 и 4 видят в них следствия ретроспективного анализа; кроме того, 1 и 2 основаны на предпосылке, что настоящее есть функция прошлого, тогда как 3 и особенно 4 считают субъективное прошлое функцией настоящего. Проверить эти гипотезы можно только с помощью долгосрочных лонгитюдных исследований; метод поперечных срезов и анализ ретроспективных самоотчетов тут бессильны.

Этиология гомосексуализма выводит нас на проблему генезиса сексуальных ориентаций как таковых. Если законен вопрос, когда, как и в результате чего индивид осознает себя гомосексуалистом, какие стадии проходит этот процесс, то этот вопрос правомерен и в отношении гетеросексуальности.

Исследователи выделяют 3 этапа гомосексуальной идентификации: 1) от первого осознанного эротического интереса к представителю своего пола до первого подозрения о своей гомосексуальности; 2) от первого подозрения о своей гомосексуальности до первого гомосексуального контакта и 3) от первого гомосексуального контакта до уверенности в своей гомосексуальности, за которой следует выработка соответствующего стиля жизни.

Этот процесс неодинаково протекает у мужчин и у женщин. Мальчики, у которых раньше пробуждаются эротические чувства и чья половая роль допускает и даже требует отчетливых проявлений сексуальности, раньше начинают подозревать о своей психосексуальной необычности и раньше начинают половую жизнь, как правило, в гомосексуальном варианте. У девушек психосексуальное самосознание формируется позже; первое увлечение, объектом которого обычно бывает женщина на много лет старше, переживается как потребность в дружбе, гомосексуальному контакту у них часто предшествуют гетеросексуальные связи; так обстояло дело у 55% женщин и только у 19% мужчин . В табл. 15 приводятся данные о возрастных, параметрах этого процесса.

Длительность процесса гомосексуальной идентификации варьирует в зависимости от социальных условий, включая существующие в обществе стереотипы, и индивидуальных особенностей. Если максимум практического сексуального экспериментирования приходится на допубертатный возраст и начальный период полового созревания, то психологически наиболее сложен юношеский возраст, когда завершается формирование сексуальной идентичности. Анализируя свои эротические переживания, юноша с гомоэротическими наклонностями обнаруживает свою непохожесть на других. Это вызывает острый внутренний конфликт, чувство страха и одиночества, мешая установлению психологической близости с другими и усугубляя свойственные этому возрасту психологические трудности. Многие юноши пытаются «защититься» от гомосексуальности экстенсивными, лишенными эмоциональной вовлеченности гетеросексуальными связями, но это чаще всего обостряет внутренний конфликт. Психическое состояние и самочувствие юношей с незавершенной психосексуальной идентификацией значительно хуже, чем у тех, кто так или иначе завершил этот процесс, и они больше нуждаются в психиатрической помощи.

Однако подростковое гомосексуальное экспериментирование не всегда и не у всех бывает просто ситуативным. Судя по всему, оно и его последствия тесно связаны с детским жизненным опытом и самосознанием личности. Выше, обсуждая закономерности психосексуального развития ребенка, я отмечал у мальчиков в соответствии с «принципом Адама» тенденцию «дефеминизации». Вопреки распространенному стереотипу обыденного сознания, ни телосложение, ни поведение взрослых мужчин-гомосексуалистов отнюдь не является более фемининным, чем остальных мужчин. Сравнение гомосексуальных и гетеросексуальных мужчин по психологическим шкалам маскулинности, фемининности и андрогинии также не подтверждает психоаналитической концепции, что для гомосексуалистов характерна идентификация с противоположным полом. Однако, описывая свое детство, гомосексуалисты часто видят себя более фемининными, чем остальные мужчины. Почему?

В 1974 г. Уитэм задал 206 мужчинам-гомосексуалистам и 78 гетеросексуальным мужчинам ряд вопросов, относившихся к их детству: 1) интересовались ли они куклами, вышиванием и другими «девчачьими» играми и занятиями; 2) любили ли переодеваться в женскую одежду; 3) любили ли играть с девочками больше, чем с мальчиками; 4) дразнили ли их сверстники «девчонкой» и другими женскими кличками; 5) предпочитали ли они в детстве сексуальные игры с мальчиками, а не с девочками. Разница оказалась огромной, особенно между крайними группами исключительно гомо- и исключительно гетеросексуальных мужчин (табл. 16)

Аналогичные данные были получены в Гватемале и Бразилии , заставив предположить, что неадекватные полоролевые предпочтения в детстве - частая предпосылка взрослой гомосексуальности. Конечно, ретроспективные самоотчеты о детском поведении - источник принципиально ненадежный, но сходные результаты по детским играм, дифференцировка которых по полу отличается большой универсальностью и стабильностью, приводят многие другие ученые. Например, Греллерт и сотр. , спросив 198 гомо- и 198 гетеросексуальных мужчин и такие же две группы гомо- и гетеросексуальных женщин о том, насколько характерно было для них участие в 58 различных играх и спортивных занятиях отдельно в 5-8 и 9-13 лет, нашли между этими группами существенные различия, причем большинство гомосексуалистов обнаружили заметные отклонения от полоролевых нормативов. Ту же симптоматику отмечает лонгитюдное исследование Грина, в течение многих лет наблюдавшего мальчиков и девочек с атипичным полоролевым поведением : 94% этих мальчиков начали переодеваться в женскую одежду еще до 6, а 74% - до 4 лет. Дружить с девочками предпочитают 94% фемининных и только 2% маскулинных мальчиков. Фемининные мальчики не только охотно играют в женские игры (куклы, дом), но и нередко выбирают в них женские роли, чего маскулинные мальчики не делают никогда. Хотя причины этой феминизации, равно как и сексологический прогноз, могут быть разными, нарушение полоролевых стандартов поведения в детстве большей частью дополняется в пубертатном возрасте гомосексуальностью.

Однако почему у взрослых гомосексуалистов нет признаков феминизации? Отчасти на этот вопрос отвечает Харри . Опросив более 1500 гомосексуальных мужчин, в какой мере некоторые противоречащие образу маскулинности черты (кличка «неженка», чувство одиночества, желание быть девочкой, общение больше с девочками, переодевание в женскую одежду и т. п.) были характерны для них в детстве, в подростковом возрасте и на стадии взрослости, Харри нашел, что эти признаки с возрастом убывают. Например, в детстве считались «неженками» 42%, в юности - 33%, в настоящее время - 8% опрошенных; желание быть девочкой (женщиной) уменьшилось соответственно с 22% в детстве до 15% в юности и, наконец, до 5% у взрослых; игра (общение) преимущественно с девочками (женщинами) в детстве была характерна для 46%, в юности - для 27%, а для взрослых - для 9% опрошенных. Дефеминизация происходит и у контрольной, гетеросексуальной, группы, но исходный уровень «фемининных» показателей у этих мужчин гораздо ниже. Например, в однородной студенческой подвыборке среди гомосексуалистов в детстве считались «неженками» 47%, а среди гетеросексуальных мужчин - 11%, быть девочками хотели соответственно 34 и 5%, надевали женское платье 44 и 5%. С возрастом эта разница уменьшается или сходит на нет, а кое в чем даже «переворачивается». Например, в детстве общество девочек предпочитали 50% будущих гомосексуальных и только 12% гетеросексуальных студентов-мужчин; в юности соответствующие показатели составили 47 и 25%, а среди взрослых - 23 и 41%, что вполне понятно в связи с расхождением сексуальных ориентаций обеих групп. С одной стороны, тут действуют макросоциальные факторы. Обследование 686 мужчин-гомосексуалистов в Сан-Франциско показало, что психологически и поведенчески феминизированные гомосексуалисты чаще происходят из рабочей, нежели из интеллигентной, среды, причем многие мальчики раньше начинает половую жизнь и именно в гомосексуальном варианте . Харри объясняет это тем, что в культуре «синих воротничков» сильнее выражена полоролевая дихотомизация, благодаря чему любое несоответствие стереотипу маскулинности приобретает большее социальное значение, четче фиксируется окружающими, закрепляясь сначала в самосознании подростка, а затем и в его сексуальной ориентации. С другой стороны, имеет значение микросоциальная, семейная, среда. /Сравнение 66 поведенчески и психологически феминизированных мальчиков 4-11 лет с контрольной группой из 56 обычных маскулинных мальчиков из демографически сходных семей показало, что «фемининных» мальчиков в раннем детстве чаще считали красивыми, они больше болели; в первые годы жизни матери и отцы проводили с ними меньше времени. В то же время ожидаемой разницы в зависимости от того, хотели ли родители в период беременности данным ребенком получить сына или дочь, не обнаружилось, как и разницы в распределении супружеских ролей или удовлетворенности браком (некоторые теории транссексуализма придают этим факторам важное значение) .

Эти данные интересны не только с точки зрения сексопатологии, но и в более широком плане. В соответствии с «принципом Адама» формирование мужской половой идентичности и полоролевого поведения требует каких-то дополнительных усилий, и на мальчиков оказывается сильное давление в направлении психологической и поведенческой дефеминизации. Большинство из них справляются с этой задачей, но у тех, кому это дается труднее и процесс дефеминизации затягивается, по-видимому, остаются какие-то сомнения в своей полоролевой адекватности. Такие мальчики комфортнее чувствуют себя в женском обществе и в то же время испытывают повышенный интерес и тяготение к маскулинному началу, выступающему как своего рода идеал, недостижимый образец. В пубертатном возрасте эти интересы и контакты нередко эротизируются и складываются в более или менее устойчивую диспозиционную систему. При этом одних влечет к более сильным, физически развитым, маскулинным мальчикам, общение с которыми, не обязательно сексуальное, приобщает их к вожделенной маскулинности, в которой им самим как бы отказано (вспомним Тонио Крегера). Другие, напротив, тяготеют к младшим, более слабым и нежным мальчикам, в общении с которыми они могут чувствовать себя более уверенными и маскулинными, чем в обществе ровесников.

Эта модель, принимающая во внимание общеизвестную идеализацию маскулинности в гомосексуальной среде, позволяет, мне кажется, преодолеть односторонность концепции Стормса . Из нее вытекает, что соотношение гомо/гетеросоциальности, гомо/гетерофилии и гомо/гете-роэротизма Зависит не только от возраста и стадии психосексуального развития ребенка, но и от его индивидуальных особенностей. Недаром одни авторы связывают развитие гомосексуальной ориентации с жесткой половой сегрегацией и гомосоциальностью, а другие, напротив, с разнополым общением. В действительности, вероятно, происходит и то, и другое, но эти факторы, как и возраст появления эротических интересов, значение которого подчеркивает Стормс, следует считать не детерминантами сексуальной ориентации, а лишь факторами, способствующими ее формированию, причем это объясняется в рамках теории нормального психосексуального развития, без ссылок на «скрытую» биологию.

Однако если наши сексуальные ориентации Пластичны и изменчивы, то можно ли говорить о существовании единого гомосексуального стиля жизни или особого типа личности?

Это не бублицистика. Это мемуарь. Чего-то вот музыкой предосенней навеяло. Сижу один на даче (когда генерал какой-нибудь не заедет), предаюсь простым радостям бытия и чувствую себя — реально лет на тридцать помолодевшим...

В разных обстоятельствах меня не раз спрашивали, случались ли у меня хоть какие-то гомосексуальные эпизоды в жизни. Иногда то бывали такие обстоятельства и в такой формулировке вопросы, что я отвечал неискренне: «Да, конечно. Помню, твоему папе как-то на клык давал — так ты и родился. Я твой настоящий отец, Люк».

Так бывало с парнями, которые недвусмысленно нарывались на драку. Парадоксально, но, случалось, после такого ответа они переставали это делать, нарываться на драку. Даже кавказцы. «Это цитата, да? Ну, поговорим о кино!» Ибо — а что ещё? В лоскуты порвать? А если нет? Словесная эскалация доведена до крайности — и надо ли усугублять? Не, ну бывало, что в лоскуты рвали. В смысле, пытались.

А бывало, что задавали такие вопросы и безо всякой мысли о конфронтации. Особенно, девчонки, в моменты наивысшей доверительности. Они-то все извращенки, все немножко лесбиянки и все любопытные. «Не, Тём, ну мне правда интересно. Ну было когда-нибудь? А то я вот у Кинси читала...»

Если б было что-то «правда интересное» - я бы рассказал, с меня б не убыло, за мной бы не заржавело. Но в мемуарной истории я могу рассказать лишь то не столь интересное, что было правдой, и самое близкое к тому, что можно было бы назвать «гомосячьим опытом».

«Тёмыч, бонжорно!» - это Рем, один из моих закадычных приятелей по даче. Я только калитку отпер, с рюкзаком протискиваюсь, а он тут как тут. Ну да, у меня ж экзамены были, промежуточные, а он — уже две недели, как обосновался. И соскучился, видимо.

Девяностый год. Мне четырнадцать с половиной, ему — лишь немного за тринадцать. Сопляк. Но мы — друзья. Он немного болтлив — но хороший, весёлый, ненапряжный парень.

«Заходи», - говорю, этак радушно-индифферентно. На самом деле, я рад, что он здесь. Думал, уж никого из наших не будет. Пол-июня дожди шлёпали, только сейчас солнышко выглянуло (зато бойко). Родаки меня и послали вперёд, «порядок навести». В смысле, если выживу — тоже подтянутся. Я их люблю, но, честно сказать, не тороплю. Одному пожить — самое то, после городской сутолоки. Особенно, если не прямо уж одному, если вот старина Рем здесь. Вообще-то, он Рома, но Рома — это «Рим»... поэтому — звали «Ремом». Пацанская логика. И так повелось.

Раскрываю рюкзак, высыпаю овсяные печеньки в вазочку, завариваю кофе. Рем берёт коробку: «Натуральный? Бразильский?»

«Колумбийский».

«Из профессорского пайка?» - лыбится. Да, мой батя — профессор.

«В пайках такого не дают, - отвечаю, выставляя чашки. - Контрабас. С добавлением кокаина, конечно».

Лыбится ещё более понимающе. Он в курсе, что я вожусь с лиговскими фарцовщиками и выгуливаю иностранцев по злачным питерским местам. Сайгон, Ленрокклуб, Мальцевка, много чего ещё интересного могу показать, за умеренное вознаграждение в белозубых улыбках и свободно-конвертируемой валюте. Да просто занятно с «инопланетянами» общаться. Но и баксы, и кофе «кокаинский» - тоже профит.

Для Рема это всё что-то вроде «мафии». Хотя какая они, нахер, мафия, эти мои дружки-фарцовщики? Так, студентики лет на пять старше меня, и очень славные ребята. Тоже есть о чём с ними потрепаться, помимо шмотья и «розовых кадиллаков».

За кофеем — болтаем, окончательно стирая грань между мной, четырнадцатилетним представителем делового истеблишмента, и Ремом, сопливым тринадцатилеткой неопределённой покамест классовой принадлежности.

Потом достаю из рюкзака четыре банки Хайнекена (да, это вредно после кофе, но нам пофиг). Показываю, как откупоривать, прикладываемся. Рем окончательно раскрепощается. Много ли надо? Щебечет без умолку. Травит свои байки, накопившиеся за учебный год.

«И вот захожу я к нему, значит, звоню, а за дверью ноль реакции, только какое-то пыхтенье. Думаю: дрочит он, что ли? Но не сказал, конечно».

«А тут ещё прикол был. Парень один в дУше полчаса, не меньше, проторчал. А как выходит, ему говорят: ты хоть труп-то Дуняши Кулаковой спрятал, если, кажись, насмерть её ухайдокал? Прикинь?»

Прикидываю: Рем — он не дурак, вообще-то. Но сейчас гонит какую-то пургу и с явной фиксацией на... Да он, кажись, сам «оформился», и его, как всякого советского, гхм, пионера, очень занимает вопрос, насколько греховны и предосудительны некоторые моменты взросления. Ну, девяностый год, напомню. Тогда не то чтобы секса не было — но онанизма уж точно «не было вдвойне».

Решаю прийти на выручку на правах старшего товарища. Говорю со всею своею фирменной «тактичностью»: «Ромыч, ну у всех разные... нормативы. Тебе, может, и минуты хватит, чтоб отстреляться, а кто-то и полчаса наяривает. Но про труп Дуняши — смешно».

Распахивает глаза:

«Чего-чего?»

Прижимаю руку к сердцу:

«О, извини! Я просто не знал, что ты единственный парень в галактике, который никогда этого не делал».

Да, смешно сказать, но тогда действительно бывали у людей комплексы на ровном месте. Я с этим сталкивался. У меня? Да почти нет. Я всегда очень прагматично относился к физиологическим вопросам. Возможно, вследствие спортивной примеси в моём духовном рационе. С восьми лет бокс, с тринадцати карате — это способствует лучшему взаимопониманию со своим организмом. К тому же, отец филолог, матушка врач. Соответственно, доступ как к художественным англобуржуйским всяким «растлевающим» книжкам, так и к медицинским просветительским, которые тогда уже и в Союзе уже печатались, но ограниченными тиражами.

Да, я определённо должен помочь Ромке выпутаться из тенет своих комплексов. Он же поясняет мысль:

«Не, Тёмкин, ты меня неправильно понял. Разумеется... «наши руки — не для скуки», и всё такое. Но и я не понял: что значит «отстреляться за минуту»? Ну первый раз — может быть, но потом всё равно ж ещё раза три отстреляться нужно, чтобы наконец он обвис и можно было упрятать в штаны? И это уж никак не минута»

Тут, признаться, я впал в некоторое недоумение. Нет, я, конечно, эксперт в вопросе, я читал очень просветляющие книжки, я смотрел порнуху, и на этом основании считал собственное либидо весьма таким «высокоотановым», но всё-таки думал, что после эякуляции, как правило, «он» обвисает. Ну ладно, второй раз иногда удавалось, без перерыва и без падения гидравлики. Под очень хорошее настроение от очень радостного впечатления. Но вот чтобы четыре раза — и всю дорогу как штык?

Смотрю на Ромкину руку на столе. Он слегка барабанит мизинцем. Я хорошо этот жест усёк, когда он в префе, скажем, имеет четыре фишки в заведомо козырной масти и подначивает игрока, чтобы тот заказал побольше.

Смеюсь, треплю его по волосам: «Хорош гнать, секс-машина, блин!»

Тоже смеётся. Сообщает: «А я когда ребятам из класса прогонял — каждый начинал распинаться, как он не меньше пяти раз, только чтоб начало спадать. С тёлочками, конечно, - как же иначе?»

Но и жалуется: «Но на самом деле, я заметил, что у меня как-то сцепуха на мотике хуже стала выжиматься. Нет ли какой-то связи?»

«Волосы с руки на тросик наматываются», - говорю.

Ржём. Мы уж усосали по две банки Ханнекена.

На следующий день, во второй его половине, когда я перепахал грядки под моркву и петрушку и даже инсталлировал семена, Рем заявился снова, на мотике. У него были Карпаты, у меня — скутер Ява-20, на полторы силы больше. Это круче. У него, правда, новенькие Карпаты, а моя Явка — куплена с рук, и с поломанным кикстартером, заводилась с толкача, но всё равно по глинозёму тянула лучше. И у неё было целых три передачи против двух у Карпат, и это было, конечно, круче.

«Прокатимся?» - предложил Рем.

«На озеро. Я одно классное местечко надыбал. Там вообще никого нет».

Не обманул. Мы проехали лесом на другую сторону местного самого «купабельного» озера, с чистой водой и песчаными заходами. Там обнаружился неожиданно приличный пляжик, метрах в двухстах наискось от основного, и действительно — никого. Вообще на всём озере.

Рем, подойдя к воде, неожиданно стянул плавки и повесил на ивовую ветку. Пояснил с ухмылкой, оставшись совершенно голым: «Раз никого нет — не хочу мочить сиденье».

Это было неожиданно, поскольку раньше даже в своём кругу, без посторонних, мы никогда не купались нагишом. Как-то привыкли к плавкам, что ли.

Но — почему бы нет? Я не так давно обнаружил, что в действительности совершенно не стесняюсь наготы. Были с классом близ Ладоги, в конце апреля, и я поспорил с пацанами, что переплыву Неву, туда и обратно. И там-то купальных принадлежностей просто не было. Ну и когда сплавал, когда вышел на берег — вообще пофиг было, что меня видят девчонки и Мэри, наша англичанка, сопровождавшая на правах взрослой.

Вообще-то, прежде я считал себя довольно застенчивым, «интровертным». А оказалось, что «эксгибиционист». Помню, одна барышня, Вика, фыркнула: «Ты б хоть руками прикрылся, Железнов!» Я ответил: «Отвернись, если что! А мне — обсохнуть надо». И Мэри всё порывалась в свой плащ укутать, приговаривая: «You are utmost crazy!”, не без некоторого восхищения, как мне показалось. Но там пацаны костёр соорудили, и обогрелся.

Эта девочка, Вика, потом сдала меня своей старшей сестрице, начинающей художнице из Репинки. Той как раз был нужен типаж для «классической» серии этюдов «Афинский мальчик в гимназиуме». Я не был уверен, что такой уж афинский, со своими соломенными волосами вечным вороньем гнездом, но — сгодился. На секс художницу раскрутить не удалось (норовила отделаться шоколадками), но в целом было прикольно. Взрослая, практически, барышня, и в довольно непринуждённой обстановке.

Так Ромки, что ли, теперь стесняться? Пожимаю плечами, тоже разоблачаюсь. Замечаю, что он пусть ненавязчиво, но поглядывает, сравнивая. Хотелось «утешить» со снисходительным великодушием: «Да ты просто на год младше», но я промолчал. Поскольку не был уверен, что у меня на самом деле больше. Тут вопрос перспективы.

Мы поплавали, вернулись на берег, и Рем вдруг сказал: «Помнишь Кешу?»

Я сразу понял, о ком речь, благо имя — не Серёжа, не Саша, не Дима.

Это было несколько лет назад. Мне было восемь, а тем пацанам — пятнадцать-шестнадцать. Типа, дурная компания. Заводилой у них был один такой Гриня, дуролом-переросток, ну и несколько шкетов при нём, включая помянутого Кешу. В смысле, это они де факто были шкеты, а для меня-то в восемь лет — конечно, очень большие и страшные ребята.

Вообще-то, они ничего по-настоящему плохого не делали. Ну так, довольно безобидно прикапывались порой к нам, к мелюзге.

Но раз случилось, что родакам пришлось уехать в Питер, а я остался на даче один. Это не первый раз было — и родаки могли не беспокоиться. Я в том возрасте вполне был в состоянии сварить макароны, сосиски и даже почистить-зажарить наловленную рыбу. Но эти балбесы, наша поселковая «шпана», когда просекли, что взрослых на участке нет, завалили туда и стали ломиться в дверь, аж погнув крючок. А в доме были только я с дружками. Рем, в том числе.

Не думаю, что эти «фулиганы» действительно имели в виду нечто ужасающее — так, понтовались. Но, честно, я застремался. Все мы, мелкие, застремались. И я не должен был знать, но знал, где у Бати хранится ружьё, ижевская вертикалка. В тайнике за доской в стене. Видел. И где патроны — тоже знал.

Достал ружбайку, открыл дверь с и так погнутым крючком и сразу разрядил один ствол в землю, уперев приклад в косяк. Что характерно, тот жирный и самый борзый Гриня — как-то вот сразу куда-то потерялся. А подняв ствол, я обнаружил, что целю в Кешу. Который из них ещё довольно нормальным парнем казался. Но я всё равно сказал: «Если не уйдёте, следующий — в брюхо».

Кеша (надо отдать ему должное) всё-таки сумел управиться с челюстью, чтобы выговорить: «Ты чего, ёбнутый?»

Я ответил: «Возможно. Тебе от этого легче будет?» Ну или не так «по-ковбойски», в свои-то восемь лет, но они в любом случае слиняли и больше не возвращались.

Родакам я ничего не рассказывал об этом инциденте, благо, Oldman не считал свои патроны. Сплетни, конечно, пошли, но мы их погасили. «Хлопок, похожий на ружейный выстрел? Да, тоже слышали. Кто-то утей, видать, на ближнем озере стрелял не в сезон. Браконьеры».

Кажется, эти старшие ребята оценили, что мы не ябедничали. Больше «фулюганы» до нас не докапывались. Гриня вскорости вообще куда-то исчез, а Кеша? Ну, мы виделись, конечно, время от времени, на улице, в поселковом магазине, даже здоровались — но какие у нас могли быть темы для общения при такой-то разнице в возрасте?

А потом Кеша пошёл в армию, в десант или что-то подобное, насколько я был в курсе, и вот теперь Рем спрашивает, помню ли я его. И развивает мысль.

«Он вернулся. Часто у нас тусит. Он теперь крутой. Типа, сутенёр и бандос. Проституток частенько привозит. Можешь заценить».

Я осклабился, горделиво: «Деточка, ты мне будешь чего-то рассказывать о проститутках? Да я им не какую-нибудь там ананасовую воду подносил, как поэт Маяковский, а я их баксы перетаскивал с точки на точку».

Что было правдой. Несколько раз — доводилось. Ну, мне не светила статья за валюту, даже если б накрыла спецура, и я получал некоторую комиссию с «транзакций». К тому же, я и в отрочестве хорошо умел срисовывать оперов (они, советские «профессионалы» - очень ярко светились по сравнению с нынешними «почти человекообразными»), что, возможно повлияло на дальнейшую карьеру. Хотя бы — то ценное понимание: хочешь быть хорошим сыщиком — не будь похожим на совкового мусора.

Рем ухмыляется: «Ну, он, Кеша их не просто привозит. Он их (совершает движение лыжника на синхронном шаге, присвистнув) — прямо здесь. В смысле, на том берегу. Но отсюда — хорошо видно».

Мы немного посидели, покидали бур-козла на щелчки колодой по мизинцу (ну так, для интересу). Уже вечерело — когда заслышался рёв жигулёвского движка на трудной дороге.

«Это Кешина зубилка, - объявил Рем. - Давай-ка за кусты, от греха».

«От греха?» - усмехаюсь.

«Ага. Во имя праведности!»

Кеша приехал только с одной барышней. Групповухи не вытанцовывалось. Но насколько я видел — вполне такая «сдобная» барышня. Крепкая профессионалка, ничего лишнего, но что не лишнее — то при ней.

Они расстелили коврик, Кеша выволок ящик пива, и, раздевшись, — приступили.

Нет, это было, конечно, познавательно, но не то чтобы прямо дух захватывало. Да, движения натуральные, без «жеманства», как в порнухе — но чего там разглядишь с двухсот-то метров? Как Кешина задница ритмично вздымается над её бёдрами? А главное, мне почему-то вдруг не захотелось смотреть на Ромку, который то ли уже приступил, то ли собирался. То есть, я даже не хотел это выяснять. Не то, чтобы нечто противоестественное в том было бы, но...

Держась линии кустов, я аккуратно спустился к воде и вошёл в неё.

«Ты куда?» - суфлёрским шёпотом окликнул Рем.

«Щас вернусь». И я поплыл, стараясь не делать шума. Приблизившись к противоположному берегу, где Кеша драл свою пассию, уже изрядно постанывающую, я всё-таки не удержался и, о чём вынужден сообщить ради исторической достоверности, сам передёрнул прямо в тёплой воде, на плаву. Ну, накопились всё-таки впечатления — надо было выплеснуть. Мимолётно осознал при этом, что, вполне возможно, я не столько на Ремову мастурбацию смотреть не хотел, сколько не желал, чтобы он видел мою.

Этого никто и не видел, кроме каких-нибудь особо любопытных окушков и карасиков. И та парочка меня не видела. Было ещё светло (белые ночи), но я был сам стелс.

Так же незаметно, осенённый внезапной идеей, — проскользнул через камыши, протянул руку и по очереди умыкнул четыре бутылки жигулёвского из ящика на берегу, зажимая добычу между ног.

В какой-то момент, видимо, я всё-таки выдал себя. Кеша поднял голову, и мы встретились глазами. Извернувшись и оттолкнувшись ногами от берега, я прянул обратно в озеро на спине, умудрившись не упустить ничего из награбленного.

Кеша взметнулся в полный рост, и я даже с некоторым удивлением обнаружил, что был он теперь хоть не коротышка, но едва ли выше меня в мои «полпятнадцатого». Правда, хорошо сложённый, накачанный парень. Не как бройлер-бодибилдер, а именно что атлетически. «Я бы всё равно его уделал раз на раз» - подумал «вскользь», сам, впрочем, не очень в это веря и тем более не желая проверять.

«Ты!...» - Кеша задыхался от возмущения.

Я же, давясь от смеха, крикнул, через водную гладь: «Иннокентий, не отвлекайтесь! Ваша барышня заскучает!»

Барышня, вместо того, чтобы заскучать, звучно прыснула. Видимо, её тоже забавляла эта ситуация.

Кеша погрозил кулаком: «Отдай пиво, гадёныш!»

Возражаю: «Ну куда тебе столько? Энурез разовьётся. Эрекция пропадёт. Алкоголизм — это вредно в твоём-то преклонном возрасте».

Кеша: «Ты чего думаешь, я за тобой плавать буду? Я узнал тебя, профессорский детёныш! Да, да. Попадёшься в садах... - он нагнулся, вытянул из джинсов ремень, потряс им, - вот этим вот так охожу, что...»

Тут барышня, приподнявшись, ухватила его за локоть, привлекая обратно на коврик, мурлыкнула что-то вроде, очевидно: «Да расслабься ты!»

Я подтвердил: «Ага, точно. Говорю же: не отвлекайся. Да верну я тебе пиво, не переживай. Потом как-нибудь. «Я тебя потом поцелую... если ты захочешь». И я уплыл.

Вернувшись к Рему, протянул ему бутылку: «Кеша угощает!»

Он фыркнул: «Ну ты даёшь! Не, но он, вообще-то, правда бандит...»

Я изрёк многозначительно: «В этой стране — каждый второй бандит, каждый третий — положенец».

Рем не знал тогда, что такое «положенец», поэтому заткнулся. Пивом.

В последующие дни я не то, чтобы боялся встречи с Кешей, но представлял себе, как бы это могло выглядеть. «Ты украл у меня пиво! - - Ндя? А ты — сломал у меня дверной крючок. Хочешь об этом поговорить?»

Впрочем, он и редко бывал в Садах. Лишь через месяц как-то пересеклись в магазине, и я сказал: «Я помню, что должен тебе бир. Мы работаем над этим». Он только хмыкнул.

А ещё через полмесяца — я умер. Почти. Мы с Ромкой и другими пацанами купались в том же озере, с того же пляжа. А на противоположном берегу был народ, в том числе и Кеша со всё той же подругой.

Мы перебрасывались мячиком примерно на середине, и тут один из наших, Толик, заявил: «Вот на этом месте — яма. Пятнадцать метров. Мне мужики-рыбаки рассказывали, они промеряли».

Толик был даже чуть старше меня, и в целом разумный парень, но иногда напрягал своей доверчивостью к многозначительным абсурдностям. Я покривился: «Какая, нахер, яма? Какие, нахер, пятнадцать метров? В этой луже — отродясь больше четырёх нигде никогда не бывало!»

Мы поспорили на какую-то ерунду... собственно, на то, что если я достану ила со дна в этом месте — то нарисую ему тем илом слово «хуй» на пузе и он так по посёлку проедет, по главной улице. А если нет — то мне, соответственно, илом с мелководья нарисуют.

Я нырнул, а дальше... Вот до сих пор с трудом себе представляю физический механизм того, что произошло. Вытягивая перед собой руки, я угодил ими в обрывок сети у дна. Видимо, путанка, зацепившаяся за что-то очень массивное (в поднявшихся чернильных клубах ила было не разобрать). Я не знаю, как так можно было исхитриться, но мои руки практически сразу увязли в этой сетке так, что хрен скинешь. Может, я немножко и запаниковал, чем усугубил дело, вырываясь.

Пацаны, конечно, слава Нептуну, быстро заподозрили неладное, поднырнули (благо, реально там метра три было), увидели моё плачевное положение, позвали на помощь. И первым приплыл Кеша, тот жлоб-сутенёр, гроза моего детства и жертва моего наглого пивного пиратства.

Пока на берегу искали нож, чтобы меня высвободить, Кеша несколько раз нырял, набрав полные лёгкие воздуха, и сообщал его мне. Рот в рот, что могло бы показаться пикантно — но при других каких-нибудь обстоятельствах. Абсолютно уверен, если бы он этого не сделал — я бы не дотянул до вызволения.

И хотелось бы сказать, что первыми моими словами, когда меня откачали на берегу, были: «Я помню, что должен тебе пиво».

Но благодаря Кеше — откачивать не пришлось. Когда высвободили и вытащили на поверхность, я просто отфыркался, отдышался, был вполне в сознании и способен грести. Хотя, конечно, теперь уже многие подоспевшие спасатели кричали: «Хватайся за плечо!» Но теперь это было излишне.

Однако ж, выбравшись на берег, я действительно сказал Кеше: «Я помню, что твой должник!» Немного пафосно, по-киношному.

Он выпалил, посмеиваясь немного нервно и тоже всё ещё запыхавшийся: «Иди ты к чёрту! Жив остался — и слава богу».

Я упорствовал: «Тем не менее. Скажи, когда удобно будет зайти — и я зайду».

«С ружьём? - но тут же помотал головой, будто расчищая уши от воды: - Ладно, это я так! Перепсиховал тоже. Ну, сейчас уезжаю — в следующую среду буду вечерком».

У меня оставались кое-какие деньги от своих легальных и не столь легальных заработков, я метнулся в Питер, купил восемь банок Гёссера. Это было дороже, конечно, чем четыре бутылки жигулей, раз в пятьдесят, но не тот случай, где уместен счёт.

Рем, зная о моём твёрдом намерении отплатить «визит вежливости», отговаривал: «Не, ну я всё понимаю, но он же в самом деле бандос!»

«И чего?»

«Ну мало ли? Скажет, что ты ему теперь бабок по жизни должен».

«Вряд ли».

«Ну да, хуйню сморозил. Но... помнишь, он тебе тогда, на озере, ремнём грозил?»

«Ну вот скажет: снимай штаны и ложись!»

Хмыкаю, глядя в глаза: «Рома! Он мне, вообще-то, жизнь спас. Уж как-нибудь не развалюсь».

Выдаёт последний аргумент: «Ну а если чего-то такое... Ну, как это на зоне у них называется? «Опускать», что ли?»

Тут — раздражаюсь: «Не болтай ерунды! Вот бога ради!»

«А чего?»

«А и того, что если кого опустить хотят — к нему вообще не прикасаются! А не то, чтобы...» Я чуть не ляпнул «не целуются под водой» - но это было бы лишнее. Никто же из парней не видел, как именно Кеша меня спасал. Поэтому докончил: «А не то, что в свой дом приглашают!»

Да, я тёрся в просвещённых кругах, у меня были изрядные «понятия о понятиях». Ну, больше, чем у Ромки, во всяком случае.

Когда я заявился к Кеше в следующую среду, он был всё с той же подругой, и оба они были слегка навеселе. «Благообразно» навеселе, можно сказать. На этот раз барышня показалась мне смутно знакомой.

«Ух ты, Гёссер? - подивился Кеша. - А кучеряво нынче пионеры-то живут!»

Тут барышня хлопнула себя по лбу: «А, я тебя вспомнила! Теперь - точно. Ты к Лидке заходил, баксы забрать. Я ещё удивилась, что такой...»

«Щенок?» - усмехаюсь. Да, теперь я тоже её вспомнил. Мы столкнулись в коридоре у одной из покупательниц моего «работодателя», Макса, когда эта Афродита выходила из душа. И она... Я мог бы сказать: «Сразу сделалась моей мастурбаторной фантазией». Это даже не было бы неправдой. В смысле, тогда — любая барышня с её фигуркой могла бы стать.

«Тёма?» - уточнила она. - А я — Диана. Для друзей — просто Ира».

Она была не только фигуристо-пружиниста, по-кошачьи грациозна, но и весьма эффекта. Сейчас на ней был умеренный, не «рабочий» макияж, выгодно подчёркивавший красивое, даже в чём-то аристократичное лицо, которое нисколько не портили слегла хищный соколиный нос и точёный, властный подбородок. Глаза — живые, насмешливые, при этом умные и проницательные. Но эта проницательность ничуть не смущала.

Я взял её изящную кисть с перламутровыми когтями и приложился: «Je suis enchanté, mademoiselle”.

Кеша хмыкнул: «Тут эта, ничаво, что вилки не серебряные?»

Вилки были нормальные. И стол был вполне достойный по тем скромным временам. Шпроты рижские, салями, огурчики, помидорчики. Мы сели к столу.

«Так ты, значит, на Макса работаешь? - уточнил Кеша. - Тесен мир, что хата крытая. Ну, это приятель один так говорит. Сам-то я... Тьфу-тьфу, пока!»

«Макс хвалил очень, - поведала Ира-Диана. - Говорил, что шустрый такой паренёк».

«Это уж я заметил! Куда шустрее!» - подтвердил Кеша. Мы посмеялись. Неловкость, если какая и была, развеялась. Выпили немного Гёссера.

«Ты извини, что тогда...» - Кеша немного смутился.

«С ружьём? - подхватила Ира-Диана. Вскинула свой точёный подбородок: - О да, наслышана. Это, наверное, примерно как в мультике про Пятачка смотрелось? Ну, где он шарик сбивал?»

Кеша: «Сейчас-то смешно, конечно, а тогда чуть не... ну, не к столу».

«Это ты извини, - говорю. - Но я бы не выстрелил».

«Пфф! - Кеша с усилием выдохнул сигаретный дым. - Тогда — видок был такой, что ещё секунда — и хана моей печёнке. Я как домой пришёл — винтом пузырь водяры усосал и отрубился. У бати из занычки стырил. А как прочухался — тут и понял: после такого — одна дорога: в морскую пехоту. Уже, вроде, по жизни ничего не страшно».

Прикидываю: «Значит, в морпехах, а не в десанте. Там, видимо, и научили, как воздух под водой передавать. Ну, как у амеров «котики» - у нас же тоже есть эти, «боевые пловцы». Из этих, значит. Да, вряд ли бы я его по разам сделал».

Говорю: «Извини, но тогда я конкретно стреманулся!»

Кеша: «А я — будто нет! (Хлопает по плечу) Не, ну на самом деле, конечно, мы были не правы. Но мы же не со зла. Так, дурачились».

Кеша плеснул себе и даме водки, я предпочёл отказаться раньше, чем не предложат. Я пробовал к тому времени водку, и мне не понравилось. Понимаю, что непатриотично, но я и сейчас её только для поддержания компании могу навернуть. А так же водка — это просто разбавленный спирт, с тридцать шестого года.

Ира-Диана поинтересовалась: «А у тебя кто-то из родных — в медицине, что ли? Ну там, на озере - «энурез», «эрекция»?»

«Эрекция, - говорю, немного сконфузясь, - это как бы и безотносительно происхождения бывает. Но — угадала, Мисс Марпл».

«Я тоже в меде учусь», - говорит.

Они были милые ребята, мы славно посидели ещё какое-то время.

«А ты знаешь, - говорит Ира-Диана, - что Артём означает «посвящённый Артемиде», богине охоты?»

И промелькнул в её глазах этакий огонёк — будто... бесёнок спичками балуется. Я не очень соображал, к чему бы это — точнее, не мог поверить, но подыграл «интуитивно»:

«Знаю. А Диана — та же Артемида, только римская?»

«Именно! А ты, что же, паршивец такой, на святотатство против своей богини осмелился? Кто на озере за нами подсматривал? Кто меня без одежд видел?»

Вполглаза скосился на Кешу: нет, он был совершенно благодушен. Да и какая ревность при роде-то занятий его подруги? Он даже, как мне показалось, кивнул, ободряя.

«Трепещу и каюсь, - говорю. - Ничтожный слуга своей богини заслуживает, эээ, суровой кары».

Я чувствовал, как мочки ушей вот-вот обожгут шею — но это было приятно. Как подозреваю, Ира-Диана специализировалась на играх с подчинением. «Строгая госпожа».

«Встань!» - приказала она. - «Я тоже хочу видеть тебя без одежд».

Не то, чтобы «месмеризованный», но заинтригованный, я стянул шорты и плавки. Вообще-то, мне льстила мысль, что взрослая барышня сможет оценить моё недурное, для своих лет, физическое развитие. Как тогда, с художницей.

«Богиня настаивает на проведении медосмотра», - заявила Ира-Диана, и я покорно проследовал за ней в другую комнату.

«У тебя раньше не было?» - уточнила она, когда мы оказались наедине.

«Тебе ответить, как пацанам, - или как есть?» - ухмыляюсь, уже весь пунцовый, понимая, как хрипловато и ювенально «звучу».

«Ты здесь где-то пацанов видишь? - успокаивает: - За меня — не тревожься. Я слежу за собой. И всё будет хорошо».

Это было первый раз у меня. И конечно, я был дурак дураком, но мне понравилось. На самом деле, главная проблема любого малолетнего задрота в общении с барышнями — в глубине души он сам не уверен, что ему это понравится, что это не окажется «жалким подобием левой руки». А они чувствуют его действительную робость за напускной развязностью и потому она инстинктивно не уверена, нужен ли он ей, когда она, возможно, не нужна ему. Да, парень фантазирует об этом, представляет себя во всевозможных сочетаниях, какие только видел в порнухе, но он просто не знает доподлинно, что на самом деле почувствует, когда совершит погружение. Это примерно как дайвинг: теория полезна, но не исчерпывающа.

Иришка была, однако, профессионалка очень высокого класса. Она не дала мне ни единого шанса облажаться.

Отдышавшись и замерев в изнеможении, я подумал, какие всё-таки недотёпы и извращенцы наши великие писатели. В их книжках всегда первый опыт — это какое-то гнетущее разочарование, чуть ли не отвращение. Чёрт, неужели эти исполины разума и духа до такой степени не способны осознать свою физиологичность? Естественно, когда ты кончил раз-другой — будет у тебя некоторая утомлённость и даже хандра. Но нельзя же, в самом деле, видеть «опустошение внутреннего мира» там, где имела место всего лишь разгрузка мошонки?

По счастью, однако, я не только на великой русской литературе был воспитан, с её каким-то пещерным антиэротизмом. И Ира — тоже.

Да, это точно. Потом, уже в середине девяностых, мне довелось посидеть несколько месяцев в Бутырке, по служебной необходимость, и самым удивительным впечатлением стало то, что находились там уникумы, которые искренне считали «западлом» не то, что какой-то «неформат», но и, скажем, такую вещь, как вполне себе гетеросексуальный куннилингус. Во всяком случае, разводили первоходов на такие «крамольные» откровения, чтобы если не опустить (опущенный в хате — вовсе не такая радость, как в той переделке рекламы про Мамбу), то подцепить и ввергнуть в некоторую зависимость, за «неразглашение».

Сейчас, конечно, не думаю, что такие дикие даже на киче остались. Да и честно, на их понятия касательно частной жизни — мне всегда было как-то плевать.

Поэтому, если б меня спросили, целовался ли я когда-то с парнем, я бы ответил честно: «Передача воздуха под водой — считается?» И, не скрою, я получил тогда очень большое общее удовлетворение (от мысли, что не сдохну прямо сейчас), но вряд ли сексуальное. Думаю, Кеша — тоже.

Впоследствии, уже устроившись в Москве, я интересовался его судьбой, понимая, что восемь банок Гёссера — всё-таки недостаточная плата за спасение жизни.

Он был не питерский, а местный, райцентровский, вскоре бросил сутенёрскую карьеру в Культурной Столице, открыл охранную фирмочку в своём городке. С моей подачи наши выходили на его вербовку, но Кеша категорически отказывался встраиваться в какую бы то ни было «систему», предпочёл остаться вольным частником. Тогда я попросил, неофициально, коллег из бюро «Балтия» поглядывать за его делами и маякнуть, если возникнут какие-то проблемы.

В своих всё ещё юношеских фантазиях я представлял себе, как, скажем, его ребят примут менты с неучтёнными калашами, начнут дело шить, и тут я такой, на белом коне да в чёрном плаще, с ксивой наперевес, и протокол — в клочья. И все прослезились.

Но ничего такого — не было, хоть плачь. Вот как можно держать ЧОП в России — и вообще никаких проблем не иметь ни с законом, ни с бандюками? Зануда этот Кеша. Ну а потом, к нулевым ближе, они всё с той же Ирой-Дианой укатили в Италию. Коза-Ностре звонить не стал, чтоб присмотрели, но, по слухам, у них и там всё замечательно.

Интервью c Гордоном Оппом

Чего ожидать от процесса смены ориентации? С обезоруживающей откровенностью Гордон Опп рассказывает о том, как его жизнь исполнилась смысла, но также говорит и об уроках, иногда очень болезненных, которые ему пришлось получить в процессе исцеления. Он беседует с исполнительным директором NARTH (Национальной ассоциации исследования и лечения гомосексуализма) Джозефом Николоси.

Дж. Н. Гордон, спасибо, что согласился рассказать свою историю. Ну, пройдем по основным моментам твоей жизни. На протяжении 21 года ты являешься президентом кредитного бюро Линкольна, штат Небраска, и уже 20 лет как ты женат. Скоро ты получишь степень магистра по психологическому консультированию, и уже несколько лет ты ведешь группу для мужчин, выходящих из гомосексуальности.

Когда ты впервые понял, что, возможно, ты испытываешь гомосексуальное влечение?

Г.О. Я думаю, в классе шестом-седьмом я понял, что мне нравятся мальчики вместо девочек, и это меня сильно встревожило. Тогда об этом не с кем было поговорить, и я просто скрыл это.

Дж. Н. Тогда в школах еще не было консультантов из «проекта 10», который поддержал бы тебя как гея, ввел бы тебя в гей сообщество.

Г.О. Да, и я рад этому. По крайней мере, меня не вынудили думать, что проблемы не существует. Я был верующим христианином, я признавал мораль, и поэтому я воздерживался от контактов с другими парнями до двадцати одного года. На самом деле, я провел три года в колледже, не вступая ни в какие отношения. А потом, как это случается со многими гомосексуалистами, мой первый опыт был невероятно… как будто ты был в пустыне две недели без воды, и неожиданно выбрел на оазис. В этом есть что-то непреодолимое.

Я барахтался в гей жизни с 21 до 25 лет, в это время у меня было множество однодневных связей. Я участвовал в сексе в парках. У меня было несколько долговременных контактов – может, три – которые длились несколько месяцев. На протяжении всего этого времени я был очень подавлен, ведь это как бы вести двойную жизнь. Я никогда не мог удовлетвориться отношениями, сколько бы они ни длились, — я терял интерес через какое-то время даже к тем мужчинам, которые были гораздо привлекательнее, чем я. Но я просто не понимал тогда динамики.

Дж. Н. А какова эта динамика?

Г.О. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что гомосексуальность значит для меня, хотя у всех этот опыт несколько различается.

Дж. Н. И чем же гомосексуализм является для тебя?

Г.О. Возможностью в сексе удовлетворить неудовлетворенные потребности.

Дж. Н. А какие именно?

Г.О. Жажда принятия… чувствовать себя одним из парней…сочувствие и понимание мужчин. Что интересно, сейчас-то я понимаю, что те гомосексуальные желания, которые еще остались, почти не имеют отношения к сексу. К примеру, смотришь на парня, и если зайдешь так далеко, что представишь его обнаженным – хм, сейчас такая мысль была бы мне неприятна. Но есть кое-что еще… Я бы хотел, чтобы он подошел ко мне, пожал руку, уделил мне внимание.

Тогда, в молодости, я не понимал этой динамики. Сегодня я вижу, что чувства меняются, и когда ты понимаешь их, это похоже на какое-то волшебство. За фокусом интересно наблюдать — ты смотришь его еще и еще – пока не разгадаешь, и тогда все волшебство исчезает. Также и с чувствами – когда ты их понимаешь, понимаешь, что стоит за фокусом – воодушевление куда-то пропадает. И во влечении уже нет никакого волшебства.

Дж. Н. В чем же здесь аналогия с гомосексуализмом?

Г.О. Также я представляю себе и гомосексуализм. Я вижу мужчину, который мне нравится, но я за ним не пойду, потому что я знаю «фокус», то есть я знаю, что это только воображение, и за впечатлением стоит иллюзия. У меня есть логическое понимание того, что «это» не принесет удовлетворения. Если ищешь любых встреч только для секса, ничего, кроме отрицательных последствий, не получишь. Но есть еще кое-что.

Дж. Н. Не просто понимание?

Г.О. Да, это не просто понимание. Это еще и осознание того, что весь опыт такого рода – подделка. Когда ты это знаешь (а у меня есть личный опыт многократных попыток на протяжении четырех лет), тогда это работает.

Ты писал в своей книге, как Элизабет Моберли (Elisabeth Moberly) объясняет, что неудовлетворенная потребность в любви со стороны людей своего пола порождает проблему влечения к своему полу, и ты это сильно подчеркиваешь. У тебя сказано, что дружба с людьми своего пола помогает удовлетворить эти нужды. Я открыл для себя, что когда я у меня завязываются крепкие дружеские отношения с нормальным мужчиной, который мне нравится, я могу очистить эти потребности от сексуального компонента. Я могу их удовлетворить таким образом, что мне будет приятно.

Дж. Н. Многие мужчины говорят мне о том же. Они утверждают, что их гомосексуальные влечения блекнут или даже полностью исчезают.

Г.О. Да, это правда. Во многих случаях так и происходит. Однако, как объясняет д-р Сатиноуэр в «Гомосексуальности и политике правды» (J. Satinover, Homosexuality and the Politics of Truth), проблема все же возникает, когда у тебя сформировался паттерн поведения, когда навык уже вошел в привычку. Сексуальный опыт очень похож на наркотик. Он облегчает боль, анестезирует, дает «быстрое избавление». И это может серьезно затруднить выход из гомосексуализма. Когда мы уже наполнили наши эмоциональные чувства сексуальностью, когда уже есть навык удовлетворять эти потребности с помощью секса – мы просто нормальные, законные, Богом данные нужды удовлетворяем «наркотиком». А когда начинаешь удовлетворять их с помощью дружбы с нормальным парнем, не «заводишься» так, как в гомосексуальной связи. И это мне нужно было осознать и принять: такого не будет.

Дж. Н. Конечно, потому что этот задор искусствен, и он долго не продлится. Только возникнет желание еще больше «завестись», правда, уже с другим партнером. И мы уже видим, как сами писатели-геи начинают это признавать, хоть и не напрямую. Эндрю Салливан в книге «Необнаруживаемая любовь» говорит о том, что нельзя думать, будто на основе эротических отношений возникнет прочная любовь. По его мнению, только друзья по-настоящему являются надежным источником поддержки и верности.

Г.О. Этот задор искусствен, но его трудно преодолеть, и многих это удерживает в гомосексуализме.

Дж. Н. Точно. Джеффри Сатиноуэр говорит, что неврологические способы получения удовольствия впечатываются в мозг, буквально врезаются в мозговые структуры. И хотя можно научиться налагать новые фантазии поверх старых и удовлетворять эмоциональные потребности более адекватным способом, все же у вас не получится «стереть» первичное неврологическое реагирование. Можно записать новые способы поверх старых. Однако большинству людей приходится по-настоящему бороться со старыми паттернами поведения, к которым они приобрели сильную склонность.

Г.О. Правильно. И, к сожалению, похоже, такая модель поведения прививается очень быстро. Однако, говоря о мозговых структурах, меня вдохновляет то, что мы не очень сильно используем свои мозги… Существует еще так много «вершин», которые можно испробовать. Мы попадаем в ловушку, думая, что единственный способ получить наслаждение от жизни или испытать вершину удовольствия – это тот нездоровый путь, к которому мы уже привыкли. Я пытаюсь убедить мужчин, с которыми я работаю, смотреть на мир шире. Хотя опыт других отношений может и не доставить такого же задора тем, кто уже привык к гомосексуальным связям, они должны двигаться дальше, устанавливая здоровые мужские отношения, а еще им нужно найти что-то или кого-то, кому можно отдать свое сердце.

Дж. Н. Точно. А говоря о ком-то, кому можно отдать свое сердце… расскажи мне о своем браке. Тебе ведь уже 46 и ты состоишь в браке 20 лет.

Г.О. Ну, как я сказал, я жил гей жизнью четыре года, до 25 лет. Однако я испытывал сильную депрессию, потому что это не работало. Я из Небраски, и решил перебраться в Калифорнию. Мне казалось, что это лучшее место, чтобы жить гей жизнью, а если не сработает, возможно, там я найду хоть какую-то помощь.

В Калифорнии я познакомился с пастором, ответственным за работу с молодежью. Он был приблизительно на 7 лет меня старше, женат, и у него было двое детей. И даже не зная твоей книги – она просто тогда еще не была написана – он работал со мной таким образом, как ты предлагаешь. Ни один из нас не знал, что происходит. Он был симпатичным молодым человеком, который обо мне заботился и видел во мне парня, который хочет жить правильно, но просто не знает как. Я помню, как мы сидели в его офисе, и он сказал: «Ты можешь испытывать ко мне влечение, но ничего не произойдет, потому что я другой». Он сказал: «Но это не меняет моего отношения к тебе; я люблю тебя, и в любом случае буду заботиться о тебе». Его отношение полностью переменило мое влечение. Это было началом помощи для меня. Я приходил к нему за советом и поддержкой в течение более полугода. Именно тогда я встретил свою будущую жену, и мы подружились. Перед тем, как вступить в брак, я хотел в течение года воздерживаться от любой формы секса.

Дж. Н. А к ней у тебя было сексуальное влечение?

Г.О. Нет, сексуального влечения не было почти до самого брака. Однажды я подумал: «Скоро я женюсь», — и с этого дня начал больше думать о своей невесте. Если бы я сам мог себя тогда консультировать, я бы еще чуть-чуть помог себе и дал указания, как действовать, но, в конце концов, я бы также посоветовал жениться. Я принял для себя установку, что все мы — настоящие гетеросексуалы, и поэтому я настоятельно побуждаю мужчин к вступлению в брак, если вижу, что они будут верны своему обещанию. Я не хочу, чтобы они подвергали опасности женщину или расстраивали ее. И все же совсем другое дело, если мужчина серьезно относится к своему обещанию и останется верен ему, несмотря на все искушения. Сам я дисциплинированный человек, и поэтому это помогло.

Дж. Н. Но женщина все-таки должна знать.

Г.О. Безусловно, женщина должна знать. Я рассказал об этом моей жене перед тем, как мы поженились, и для нее это был как глоток свежего воздуха – знать, что кто-то будет любить ее и как друг, а не только хотеть от нее секса. И я думаю, это одна из сильных сторон нашего брака. У нас трое детей – две девочки и мальчик тринадцати лет.

Дж. Н. И на что похожа сейчас ваша семейная жизнь?

Г.О. Первые несколько лет это было, скорее, «выполнение того, что является правильным». Однако когда ты столько времени проводишь с кем-то, у вас общие дети и вы живете вместе, ты обязательно учишься любить этого человека. Думаю, что сейчас я люблю свою жену также, если не больше, чем другие мужчины. Быть может, мой сексуальный опыт отличается от опыта тех, кто никогда не испытывал гомосексуального влечения, но он приносит удовлетворение, он желанен и дает удовольствие. Если бы я потерял свою жену, я бы чувствовал себя полностью опустошенным. Должен сказать, что я не только изменил свое поведение; я стал по-другому думать о себе, изменил свою идентичность. И я очень доволен тем, что я муж, отец и сейчас уже дед.

Дж. Н. А твои дети знают о твоем прошлом?

Г.О. Да. Моим дочерям 19 и 17, старшая обручена и в августе собирается выйти замуж. У меня замечательные отношения с моими дочерьми. Однако некоторые из нас, с гомосексуальным прошлым, думают, что не смогут быть хорошими родителями для мальчика.

Дж. Н. Да, особенно для мальчика, у которого есть озабоченность по поводу своей мужественности.

Г.О. Моими первенцами были девочки, и я подумал: «Ну, Господь благословил меня девочками, и это хорошо, потому что мне не нужно беспокоиться о том, как быть папой для мальчика». Говорю тебе, для меня это очень естественно – любить девочек, это одно из самых больших наслаждений в жизни. И так всегда было, даже когда они вступили в подростковый возраст. Но моя жена хотела третьего ребенка, — у нас появился мальчик, и это было очень большой радостью. Ты заходишь к нему в комнату вечером для того, чтобы подоткнуть одеяло, рассказать сказку или похлопать по спине, а теперь, когда он немного старше, взъерошить его волосы или немного «повозиться» с ним, — это как если бы кто-то сделал это со мной. Это необычайно полезно – я «исцеляюсь, отдавая», и я так благодарен! Как будто мне дали второй шанс.

Дж. Н. Ты разрешаешь некоторые из своих застарелых потребностей, исполняя их для другого. Я думаю, это справедливо для всех отцов.

Г.О. Я бы согласился с тобой, ведь у всякого есть какие-то неудовлетворенные потребности и прошлого. Я очень доволен своей жизнью. Я бы не поменял ее ни на какую другую. Раньше, в первые десять лет моего брака, я иногда впадал в депрессию, очень неважно чувствовал себя, как будто мне чего-то не хватало. Но вот уже многие годы как я вообще не испытываю депрессии.

Дж. Н. Знаешь ли ты кого-нибудь из бывших геев, кто женился? Есть ли у тебя круг друзей, которые могут оказать поддержку?

Г.О. Несколько лет я вел группу поддержки, в которой состояло восемь или девять парней. Люди приходят и уходят, но есть и целая пригорошня тех, кто вступил в брак, и у них есть дети. Эти люди — хорошая группа поддержки. Я сейчас думаю об одном из них, моем друге Билле, который сказал, что его жена беременна вторым ребенком, и он так рад этому! Но ты знаешь, как написано у тебя в книге, другие ребята, преодолевающие гомосексуализм, могут, конечно, быть классными друзьями, отношения с некоторыми очень важны, я не хотел бы преуменьшать значения этого. Однако если говорить об исцелении, я получаю гораздо больше от натуралов.

Дж. Н. От стопроцентных натуралов.

Г.О. Правильно. Есть натуралы, с которыми мне нравиться быть рядом, и это очень помогает. Есть еще несколько человек, которые особенно привлекательны, и с ними я как бы должен принудить себя узнать их настолько хорошо, чтобы они не вызывали у меня страха и слабости, или умаления перед ними, — ведь тогда нежелательное влечение выйдет на волю.

Дж. Н. Да, точно. Очень хорошая мысль. Люди, которые борются с гомосексуальностью, должны знать, что ты научился противостоять этому страху, особенно в случае с привлекательными мужчинами. Для того, чтобы разрушить мистический туман, нужно узнать их поближе.

Г.О. И, когда у тебя получилось, становится весело. Я заставляю себя делать это, потому что если кто-то встретится на моем жизненном пути – может, я с ним в одном комитете, или еще что – я замечаю, как старый паттерн возвращается, и я начинаю замечать этого человека. Это остаточный объект – объект внимания старого способа строить отношения. И поэтому я пытаюсь узнать этих людей, может, даже похлопать по спине, крепко пожать руку или сделать еще что-то, узнать их изнутри, и затем вдруг я вижу их слабости – это всего лишь парень, и весь туман рассеялся!

Дж. Н. То есть ты видишь людей, — что-то обычное. Ты видишь, что вас по-настоящему связывает. Напряжение рушится, а вместе с ним – и фантазия.

Г.О. Как бы то ни было, именно таким был для меня гомосексуализм. Как будто есть какой-то «загадочный парень». Каков он? Почему бы не чувствовать то же, что и он? А когда узнаешь этих ребят более интимно, вся мистика куда-то исчезает.

Дж. Н. Это абсолютно верно. Но когда в твоей жизни наступило прозрение, которое помогло тебе это понять?

Г.О. Да. То, что произошло со мной, случилось десять лет назад. У меня было что-то типа кризиса среднего возраста (мне было 35-36), у меня трое здоровых детей, бизнес шел успешно, у нас хороший дом, я водил новые машины, я добился успеха. В этот период мужчины задаются вопросом: «Действительно ли ты хотел именно этого?» Для меня же большим вопросом было: «А ведь такого я никогда не переживал с мужчиной. Может, я что-то потерял?»

Я думал, что достичь «этого» можно только в гомосексуализме, и в ранние годы я боролся с остатками старых чувств, защищаясь от привлекательных парней тем, что просто отдалялся от них. В прошлом нашлись бы те, кто сказал бы: «»Знаешь ли, я только познакомился с Гордоном, у нас только начались совместные дела, как вдруг мы разошлись. Я не знаю, что произошло». На самом деле, я-то знаю, что произошло. Я не хотел превращать их в сексуальный объект. Я не хотел …, и я просто разрывал отношения, это было защитной реакцией.

А затем произошло нечто, что вырвало меня из депрессии и разбило старую иллюзию. Был парень, на самом деле, брат моей жены. И мы вместе путешествовали через всю страну, чтобы забрать антикварную машину. Нам приходилось спать вместе на обратном пути. Я уже состоял в браке десять или одиннадцать лет, и за это время у меня не было сексуальных отношений с мужчинами. Так вот, в середине ночи я импульсивно коснулся его пениса. (Он знал о моем прошлом, но думал, что раз я женился, то проблема решена). Я ужасно смутился и хотел умереть. Он проснулся и спросил: «С тобой все в порядке?»

Он вовсе меня не осудил. И другие тысячу миль и во время следующей ночи в отеле мы говорили об этом, и стали друзьями. Он не хотел, чтобы я отделился от него. Он занимал меня, просто настоял на этом. Он сказал: «Я не знаю, я не психолог, но мне кажется правильным быть вместе с тобой, продолжать занимать тебя». Для меня это было по-настоящему сложно, потому что я был в замешательстве, стыдился себя, и я был вынужден противостоять тому, что произошло, и работать над этим. Это был пик горы, которую я перешел. Это сняло депрессию, помогло мне раскрыться и приблизило эмоциональное исцеление, которое я уже испытывал на уровне сознания.

Дж. Н. Можно ли сказать, что сейчас у тебя не никаких гомосексуальных влечений?

Г.О. Нет, я бы так не сказал. Как бы это объяснить… Раньше я как будто носил свитер с большой буквой «Г» впереди. Этот свитер говорил, кто я такой: гомосексуалист. Сегодня это похоже на старую визитку, завалявшуюся у меня в кармане, изношенную и с загнутыми уголками. Иногда я замечаю, как вытаскиваю ее, и это меня немного беспокоит, но жизнь продолжается вне этого. Это стало случайным раздражением, и больше не является навязчивой идеей. У меня сегодня все очень хорошо.

Дж. Н. Твой опыт открывает многое о природе психологических изменений. Что бы ни было проблемой – булимия (многоядение), алкоголизм или низкая самооценка – не похоже, чтобы изменение заключалось в том, чтобы просто стереть эти области из сознания. Ты сделал главный эмоциональный сдвиг через самоуглубление и приобретение нового опыта. Некоторые сексуальные чувства будут появляться, но, поскольку ты знаешь, что они означают, они практически потеряли свою значимость.

Иногда просто требуется принять волевое решение и отстранить затяжные остатки старого, нежелаемого гомосексуального «Я», и посвятить себя движению вперед к браку, и именно этого по-настоящему хочет человек.

Я благодарю тебя, Гордон, за то, что ты так откровенно и честно поделился своим жизненным опытом.